Сколько раз в жизни она испытывала чувство похожее на полное разорение. Перешагнуть через многолетнюю зависимость и страх, провернуть невероятную авантюру с побегом, почувствовать, как жизнь начинает налаживаться и всё это только для того, что бы вновь очутиться у разбитого корыта. Она неудачница, лузер по рождению, невероятный лох, который не способен отличить мнимое от действительного. Жить в нищете, считать копейки, испытывать постоянный страх и всё ради того, что бы видеть Мартина каждый день. Она просто чмошник, жалкий утырок, как её часто называл Игорь. Полюбить человека доброго, отзывчивого, весёлого, но по факту совершенно бездумного. Поверхностного. С совершенно пустым сердцем, где внешняя лёгкость так предательски оборачивается полной пустотой.
Да, она снова виновата сама. Чего Женя ждала, когда видела похождения Мартина с самого начала? Как можно было надеяться на развитие отношений, наблюдая неуправляемую похоть в малейших проявлениях. Какой надо быть дурой, что бы снова всё бросить и примчаться на фестиваль. И не надо громоздить оправдания своему поступку до неба. Обещание, данное Тапио, волновало поскольку постольку, на самом деле она сжирала себя за внезапный отъезд и проявленное при этом малодушие. Что ж за свою наивность и глупость Женя наказана достаточно. Стоило ей ступить за порог и Мартин пустился во все тяжкие. И с кем? С женщиной вдвое старше себя. Увядшей перезревшей красоткой, которая годится ему в матери и насмехается над его же похождениями в открытую. Женщина сказала совершенно верно. У Мартина в штанах всё просто горит.Только она Женя, круглая идиотка могла купиться на быстрые ласки самозабвенного бл*дуна.
В дверь негромко постучали и Женя вздрогнула от неожиданности. Кого это принесло? Надеясь на то, что это администратор, горничная или на крайний случай Тапио, Женя поспешно вытерла заплаканное лицо и открыла дверь.
— Хотелось бы сказать, какая неожиданная встреча, но это будет неправда.
Мартин ввинтился в номер наподобие бура, продефилировал чеканным шагом и без приглашения шлёпнулся в кресло. Кажется он успел изрядно намахнуть и уже плохо держался на ногах.
От Жени не укрылось, что Мартин явно чувствовал себя если не виноватым, то весьма обескураженным. Они расстались всего пол-часа назад, однако он успел придумать себе оправдание и принял решение, что лучшая мера защиты нападение.
— Зачем ты пришёл?
— Какое странное начало. Мне помнится, что совсем недавно мы обговаривали работу на посту менеджера моей группы. Твою работу, — подчеркнул Мартин и вальяжно закинул ногу на ногу, — не стыдно увиливать от обязанностей?
Он вёл себя так демонстративно нагло, что Женя неожиданно почувствовала, как в груди разрастается бешенная ярость. Не страх, не подобострастие, ни чувство вины, а огненный ком злобы. Ещё немного и она готова вцепиться в его небрежные рыжеватые кудри. Выдрать полные пригоршни этих пафосных локонов, а потом плюнуть в самодовольную наглую рожу. Протащить за волосы через весь номер и позорно вышвырнуть в коридор.
— Надеюсь, что я тебя не сильно огорчу, — Женя тоже попыталась встряхнуться. Не гоже представать перед лицом этого е*ливого кобеля в таком жалком униженном виде. Очень жаль, что у неё просто не хватит сил справится с такой накачанной тушей. Впрочем, если природа одарила мужчин физическими возможностями, то женщинам дала возможность виртуозно выедать мозг.
— Не думаю, что твоя группа, — слово «твоя» Женя в тон Мартину, нарочито подчеркнула, — сильно пострадает. Должность менеджера может занять любая из многочисленных девушек, которые ошиваются вокруг вас пачками.
Жене очень хотелось сказать «потаскушек», но это было бы очень грубо, да и не слишком верно по существу и она с трудом сдержалась.
Но то, как перевернулось лицо Мартина, доставило Жене невыразимое удовольствие. Она проехалась по ЕГО группе без заднего умысла, но идея, что менеджером коллектива запросто может стать любая мало-мальски смекалистая шлюшка, заставила Мартина вскипеть. Он был готов броситься на языкастую поганку с кулаками и остановился огромным усилием воли.
— Нет, дорогуша, так дела не делаются, — вдох-выдох, главное удержать себя в кресле. С бабами он ещё не дрался. Вот сучка! С каким вожделением она посматривает на его волосы. Остаться без половины шевелюры в планы Мартина никак не входило, — во-первых тебе необходимо обговорить с организаторами фестиваля время нашего саунд-чека и выступления. Во-вторых ознакомиться с райдером…
— С чем? — машинально переспросила Женя.
— Ну, это такой список, что необходимо группе во время выступлений и гастролей. Например, размер гримёрки, оборудование и даже такие мелочи, как колличество минералки или девушек вечером в номер.
— Ты ошибаешься, — самым елейным тоном напомнила Женя, — я не нанималась в ваш коллектив сутенёром. К тому же количество юных девушек вполне может заменить качество пожилых дам.
Мартин сперва побагровел словно перезревший помидор. Ещё секунда и кажется из всех щелей брызнет пенящаяся кровь. Затем, так же разом, побледнел и злобно прошипел:
— У тебя короткая память.
— А у тебя член.
Последняя фраза вырвалась у Жени совершенно машинально. Вот уж не думала, что глупым хамством она так заденет его раздутое мужское альтер-эго.
— Судя по тому, как ты пищала и стонала подо мной, мне так не показалось, — Мартин оглядел Женю с головы до ног и нагло хмыкнул, — или может у твоего ненаглядного муженька, с которым ты так поспешно удрала, хер прямо-таки волшебный?
— Ты… ты… самый мерзкий двуличный тип которого я когда-либо встречала. Долбанный потаскун. Безмозглый ё*арь-терорист.
Блин, он и не думал, что это может так возбуждать. Женя продолжала лаять, что-то очень обидное, грубое, а в мозгу Мартина уже рождались картины, как он преодолевает её слабое сопротивление, опрокидывает на кровать и засаживает по самые помидоры. Кстати, даже не раздевая…
— Заткнись, менеджер в постель. Охотно разделяю все твои мысли по моему поводу, но все вы бабы только и мечтаете, что бы вам засадили покрепче и поглубже и ты не исключение, бедная обиженная овечка!
— Какая же ты дрянь. Я думала, что, наконец, встретила доброго отзывчивого человека, — у Жени непроизвольно брызнули слёзы, — мне было так тяжело. Я думала, что обрела друга…
— Да, конечно. Только не знаю чего ты от меня ждала. Думала, что я буду тебя утешать? Вытирать сопли? Слушать откровения про твоего мужика? Нет. Я пас. Извини, по другому не умею.
Внезапно весь буйный запал вышел из Мартина словно воздух из лопнувшего шарика. До него, наконец, дошло, что Женька, эта бедная пришибленная овечка, в него влюбилась. Вот просто так взяла и привязалась за какие-то мнимые качества о которых он и не подозревал. От этой мысли стало, как-то по-особенному хорошо и одновременно страшно. Словно момент перед оргазмом, когда тело внезапно наливается тягучей сладкой истомой перед тем, как полететь в глубокую чёрную пропасть. Это яркое откровенное понимание разверзлось перед ним, как эта самая пропасть. С ясностью до мельчайших деталей. Словно слепящее пламя белой кварцевой горелки. Его полюбили… и Мартину стало страшно.
Это было очень давно. Почти двадцать лет назад. Он был сопливым подростком. Чувственным, самолюбивым и гордым. Его тоже полюбили и он буквально купался в этом чувстве, как в ласковых лучах солнца. Тогда ему хотелось летать. Но первое чувство обернулось для Мартина пропастью. Такой бесконечной чёрной дырой в которую он падал много лет и никак не мог остановиться. Боль была такой, что временами он не мог дышать. Ощущение беспомощности и безысходности он глушил кратковременными утехами от которых оставалось ощущение скуки и пустоты. Чёрная дыра только росла, а ощущение утраты не уходило. Став постарше он огрубел, оброс непробиваемой шкурой шутника и профессионального дол*оёба. Всепоглощающие чувства больше не приходили. Ощущение тупизны происходящего притупилось. Он просто жил, работал, занимался музыкой и старательно избегал отношений. Да, его первая любовь могла оказаться неудачной. Они могли бы пережить этот взрыв и разойтись полностью равнодушными друг к другу людьми. А может быть, были бы до сих пор вместе… Несостоявшееся молчало.
Конечно, за эти годы у Мартина были некоторые подобия отношений, но он не отдавался им полностью. Несостоявшееся страшило, тянуло назад к ощущению тотального бессилия и он не открывался категорически никому.
— Раз такое дело. Извини. Мне надо идти, — Мартин встал и уже подойдя к двери, обернулся и поставил под происходящим точку, — давай прощаться.
Женя ощутила слабость. Что значит прощаться? Она просто спит. Разбудите её. Так скоропостижно. Так нелепо. Она подняла глаза на Мартина. Наглая бравада схлынула. Он выглядел очень усталым и подавленным.
— Жаль, что всё так глупо обернулось, — Мартин вздохнул, — я не тот на кого стоило строить планы. Давай извиним друг друга, обнимемся и я побежал.
Женя приблизилась к Мартину неохотно. Неловко ткнулась носом в его плечо и почувствовала, что он дрожит.
— Ты чего?
Она осторожно провела рукой по его влажной груди.
— Не знаю. Ещё с утра неважно себя чувствую.
Женя почувствовала, что Мартин обнимает её за талию. На мгновение прижался щекой к её макушке. Потом подхватил ладонь и торопливо поцеловал пальцы.
— Не сердись на меня. Ладно? Так будет лучше. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо.
Ещё секунда и Женя чувствовала, что опять заревёт, но на этот раз на пару с Мартином.
— Ты же ничего не знаешь.
— И не надо. Ни к чему.
Жене хотелось заорать " Не уходи», но язык предательски прилип к гортани. Она чувствовала, как Мартин прижался к ней всем телом и торопливо гладит голову, спину, плечи. Женя прижималась к его груди не в состоянии расцепить руки.
— Всё мне надо бежать.
Мартин выпустил Женю из своих объятий.
— Знаешь, я запал на тебя в первый миг, едва увидел, — неожиданно признался он.
Женя удивлённо распахнула глаза, но Мартин не был бы самим собой если б не дополнил это корявое признание замечательно-пошлой фразой:
— Прикинь эта мысль засела у меня в зал*пе и не отпускает до сих пор. Если хочешь на прощание можешь пообщаться с моим коротким другом ещё раз.
— Убирайся, — Женя стиснула зубы, чувствуя, что от такого перескока эмоций можно запросто заработать инсульт, — или сейчас в твою голову полетит эта ваза.
— Спасибо дорогая. Мне тоже иногда хочется кого-нибудь убить.
— Мне кажется твою проблему может решить психиатр, — еле сдерживаясь, прошипела Женя.
— Не интересно, — вздохнул Мартин, — психиатров я уже убивал.
В тот момент, когда он закрыл за собой дверь, о косяк ударилась тяжёлая керамическая ваза и разлетелась на множество кусков.
К сцене Мартин прибежал в таком разобранном состоянии, что несколько секунд не мог сообразить, что техник ему протягивает гитару, а другой работник сцены готовится прикреплять радиопередатчик.
— Ты, где шляешься, — зашипел Ольгерд, — совсем ох*ел. До сцены семь минут осталось.
— Ты лучше спроси зачем люди влюбляются друг в друга? — хихикнул Тонька.
— Ну, им, видимо, мало тех проблем, что уже есть, — огрызнулся Ольги, — гитару поправь, урод.
Мартин машинально подтянул ремень и осторожно выглянул за кулисы. Перед сценой колыхалось целое море людей и он внезапно почувствовал дурноту. Такое масштабное выступление в его карьере было первым и Мартин невольно поёжился.
Первым на сцену выбежал Тонька, ловко запрыгнул за свою барабанную установку и разразился оглушительной дробью. Зал одобрительно загудел. Следом вышли Эрик и Ольгерд. Их появление подхватили одобрительным гулом. В конце концов, не такие уж они неизвестные. Столько лет по маленьким клубам и сценам. Количество поклонников набирается постепенно. Первый ряд буквально беснуется. Это самые преданные, самые давние фанаты. Они знают каждую песню наизусть, а сегодня ещё будет сюрприз. Они представят публике пару песен с новой пластинки.
Мартин выкатился на сцену последним, приветственно вскинув руки и едва не оглох от грохота толпы. Вот это его жизнь. Его хлеб и воздух. Музыка и признание. Обожание и имидж бунтаря. Он ударил по струнам, извлекая пронзительно острый, жалобный и одновременно грозный звук. Песня посвященная Жене. Интересно, смотрит ли она концерт? Догадается, что эту песню он написал для неё?
Мартин машинально огляделся, пытаясь высмотреть в толпе знакомое лицо, вместо этого поймал грозный взгляд Ольгерда (чек-лист начинался с другой песни) и снова ощутил приступ всепоглощающей слабости. В какой-то миг Мартину стало так нехорошо, что толпа перед глазами поплыла, как-то странно перевернулась и он едва не рухнул на пол. Ольгерд из-под тишка показал ему кулак. Мартин подобрался и вылетел на авансцену, зарубая бесшабашную и пронзительную мелодию.
Первую часть выступления он отыграл на автомате. Руки повторяли партию, отточенную до полного автоматизма. Иногда он лажал, пропускал ноты, играл не теми движениями и всё смотрел и смотрел в толпу. Бушующее море людей почему-то дрожало и расплывалось. Огромный банер, что висел возле будки звукооператоров плаксиво морщился. Буквы расплывались. Возможно начинался дождь, а может быть, это были слезы…
Наконец, наступил минутный перерыв. Пока Эрик и Ольгерд соревновались в гитарной дуэли, выпендриваясь друг перед другом с двумя Гибсонами, Мартин поспешно скрылся за кулисами и прижался лбом к какой-то металлической конструкции. С него лил пот. Ноги дрожали. Слабость была такая, что он едва не падал. Кто-то догадался подсунуть стул. Дурнота накатывала волнами и Мартин который болел редко, догадался, что у него невъ*бическая температура. Если бы Женя была сейчас рядом ему было бы легче. Просто была бы рядом. Может быть прикоснулась прохладной рукой ко лбу. Прошептала, что-то ободряющее. Но её не было. Мартин чувствовал, что ещё немного и он заревёт, как дурачок. То ли от досады, то ли ещё от чего-то.
Его подтолкнули к сцене. Мартин встал словно зомби, не чувствуя под собой пола. До сцены было несколько шагов, но этот отрезок пути показался Мартину бесконечно долгим. Ему казалось, что его ноги ныряют в вату и он проваливается с каждым шагом всё глубже и глубже. Не смотря на дурноту он чувствовал, что надо идти. Что он не может этого не сделать. Его ждут. Он нужен этим людям. И никому не интересно, что он сгорает от температуры, что ему плохо, что он только что сотворил самую большую ху*ню в своей жизни. Мартину очень хотелось плюнуть на всю эту сумасшедшую толпу, на их бешеные крики, на сердитые взгляды одногруппников. Просто забить х*й. Развернуться, рухнуть за кулисами на пол и погрузится в мутное и горячее небытиё. Но он снова вышел на сцену и в тот момент, когда ударил по струнам, почувствовал, что становится легче. Музыка оттягивала дурноту на себя. Он сосредоточился на игре, что бы не натворить тех косяков, которые допустил в первой части и ему действительно стало, как-то необычайно хорошо. Мартину даже казалось, что он взмыл над толпой и парит на волне музыки, упиваясь собственной игрой.
Окончание выступления Мартин потом так и не вспомнил. Едва отгремели последние аккорды и им позволили уйти со сцены, он рухнул без чувств. Так эпично, не по рок-н-ролльному просто повалился на руки Тоньки и Ольгерда. Хорошо друзья успели подхватить, когда Мартин словно мешок рухнул вниз. Было, что-то мутное, неясное, в полу-бреду. Он улыбался Жене и одновременно корил себя за дурную игру в первой части. Он уже сожалел, что концерт прошёл коряво и выступление в первую очередь запомнится его феерической лажей. Ещё, что-то невнятное связанное с организаторами и встревоженный возглас Тоньки:
— Ну? Чего там? Какая температура?
@темы: ориджиналы, закончен, юмор, + 18, рок-музыканты, психология, романтика, ненормативная лексика, гэт, молодёжный роман, Не могу его оставить, драма, насилие