читать дальше
Как и подобает академическому репетиционному залу, помещение было строгим и почти пустым. Да и куратор их группы выглядел, как обычный среднестатистический мужчина, невыразительный и худощавый, в простом не особенно новом костюме и тонких очках, которые делали его, и без того простое, лицо совершенно непроницаемым. Он совершенно не походил на профессора с множеством регалий и, на Машин взгляд, занимался с группой, сущей ерундой. Уже битый час они изучали расширенные вокальные техники, с которыми Маша благополучно ознакомилась ещё в Петербурге. На данный момент, херра Сааринен, ровным и сухим голосом рассказывал об искусственном изменении тембра и Маша, еле сдерживалась, чтобы не смеяться в голос, при каждом упоминании пения в рояль.
Мысленно она находилась в квартире своего возлюбленного, особенно в тот момент, когда они на пару с Арчи дурачились за синтезатором. И в исполнении херры Куосманена, пение в рояль обретало буквальный смысл. Вместо того, чтобы старательно учиться, последние занятия, Маша пропустила самым безалаберным образом. Арчи оказался с ней солидарен и они провели дома почти всю рабочую неделю, прерывая процесс сочинительства, то нервными торопливыми ласками, то дурашливой вознёй с хохотом и шуточками. Маше ещё никогда не было так весело и она махнула на занятия рукой, считая, что для сдачи зачёта, её Петербургской школы будет вполне достаточно.
Голос педагога, который прозвучал над самой головой, заставил Машу вздрогнуть.
— Мария, вы меня слышите?
Оказывается херра Сааринен окликнул её уже не в первый раз. Маша смутилась так, словно преподаватель сумел прочитать её радужные мысли. Это ж надо так крепко замечтаться о будущей блестящей карьере при поддержке известных рок-музыкантов. Фантазия была такой сладкой, что у любого здравомыслящего человека, от её приторности давно бы свело скулы, но для такой профессиональной мечтательницы, как Маша, эта идея имела логическое объяснение и выглядела вполне правдоподобно.
Группа сдержанно захихикала, а Мия процедила сквозь зубы, что-то нелицеприятное.
— Да, херра Сааринен, извините я задумалась.
— Подойдите, пожалуйста, ко мне после занятий. И Вы, Мия, тоже.
Маша кивнула, но почему-то почувствовала, какое-то смутное, пока ещё невнятное беспокойство.
***
Херру Сааринена она нашла во всё той же репетиционной аудитории с ровными рядами стульев и почтенным концертным роялем. Преподаватель только, что закончил последнюю лекцию и не спеша складывал ноты в тонкую коричневую папку.
— Вы просили подойти, — напомнила Маша. Педагог кивнул и подозвал к себе жестом Мию, которая чинно сидела в первом ряду и которую, Маша сперва не заметила. Не слишком приятное открытие, но спорить с херрой Сарриненом, который кажется и так не слишком хорошо настроен, было себе дороже. Маша едва заметно вздохнула и подошла ближе.
И ведь ни делала она этой Мие ничего плохого, по крайней мере сознательно, а ощущение такое, что Маша сконцентрировала против неё всё зло мира. У Мии голос тоже, что надо, и она привыкла, что в ней заинтересованы, но Маше нет никакой радости бесконечно заглядывать ей в рот.
— Преподаватель по классу фортепиано считает, что вы обе недостаточно хорошо подготовлены к зачёту, — без всякого вступления заметил херра Сааринен. — У Вас, Мия, изначально слабая постановка рук, много технических ошибок. Напомните, где вы учились?
В свою очередь, упоминание о недостаточной подготовке, в присутствии Маши, вызвало у Мии недовольство, и она бросила на потенциальную конкурентку, испепеляющий взгляд. Да, для такой стервы, это невинное замечание сродни унижению, можно только посочувствовать и не дай Бог, если херра Сааринен сейчас начнёт распекать её самое.
— Колледж эстрадной и джазовой музыки, — неохотно буркнула Мия.
Звучит, как-то несерьёзно, на фоне Машиной Петербургской консерватории, почти как цирк с клоунским отделением. Понятно, что с классической подготовкой, у Маши гораздо больше преимуществ, но херра Сааринен лишь сдержанно кивнул, как-будто сделал вывод, понятный только ему одному, и обратился к Марие:
— А Вам, роува Левина, следовало бы больше уделять внимания учёбе!
Подчёркнуто официальное обращение прозвучало почти насмешливо.Маша мысленно съёжилась. Рядом незримо нарисовался негодующий образ бабушки.
— У Вас хорошая подготовка, но совершенно нет старания. Природные данные ещё не причина, чтобы относиться к упражнениям так легкомысленно. При поступлении Ваша бабушка обрисовывала совсем иную картину.
Как специально по самому больному. У неё, от постоянных терзаний, душа и так не на месте. Бабушка-бабушка! Ты, как призрак по Европе. Оказывается, зародившееся вольнодумие, ещё не гарантия того, что она сможет поступать только по своему.
Маша чуть заметно поморщилась. Да ещё эта нежданная-негаданная конкурентка.
— Вам обеим следует сосредоточиться на инструменте. Имейте в виду, что незачёт по основным дисциплинам может повлечь за собой отчисление из академии. Тем более, что Вы, Мария, сдали сольфеджио более, чем посредственно. Скоро зачёт и необходимо тщательно подготовиться.
От Маши не укрылось, что Мия криво и нахально усмехнулась, откровенно радуясь её поражению. Спорить против очевидных фактов не имело никакого смысла, поэтому Маша покорно кивнула и молча вышла из аудитории. Впрочем, уже на улице этот небольшой, но такой неприятный разговор мгновенно вылетел из головы. Любая досада моментально меркла на фоне того, что в студии её ждёт Арчи, а впереди маячит самое настоящее, полноценное выступление на рок-сцене. Даже Светка удивлялась, как она легко переходит от реалий к самым фантастическим мечтам. Порой Маша и сама не понимала, как это запросто в ней уживается.
Едва она вышла из здания академии, как ей позвонил Артту и сообщил, что сегодня у него репетиция с Локал Бенд, и сейчас он находится в студии. Маша быстро затолкала конспекты в сумку и задумалась о том, стоит ли забежать домой, чтобы забросить, ставшей ненужной, куртку или прямиком ехать к Артту. Впрочем, посиделки на репетиционной базе Children of Bodom могли затянуться до глубокой ночи, когда снова станет холодно, и Маша решила не терять времени даром.
Осень ещё ещё не чувствовалась в полной мере и, стоя на остановке, Маша машинально улыбалась солнечным лучам, которые деликатно касались её кожи. Свобода и бесконтрольность, свалились на неё внезапно. Разумеется Маша знала, что при переезде в другую страну, её ждёт полностью независимая жизнь, но то, что она будет именно такой, девушка не ожидала. Ощущения были не просто пьянящими. Маша чувствовала себя ошалевшей, ведь сейчас все желания и решения подчинялись только ей одной. Теперь она могла не отзваниваться бабушке по много раз на дню. Она могла надевать, то, что хочется, а не то, что прилично. Она могла не обедать в определённый час, а по выходным полдня валяться в кровати. В душе Маша могла орать гроулом и издеваться над оперными партиями и после занятий идти не домой, а гулять с друзьями. При чём с друзьями, не которых ей выбирали родственники, а с теми к кому лежала душа.
Под натиском впечатлений, ощущение ответственности перед родными, эгоистично свернулись. И только иногда, словно выныривая из массы эмоций, Маша по привычке пыталась призвать себя к ответу. Но чувство долга выходило, каким-то повинным, словно она вытягивала его из себя клещами и желание жить самостоятельно становилось всё более настойчивым. Машу не смущало даже то, что с Арчи у неё не покатило с самого начала, и порой нелогичные и непоследовательные отношения были явно перекошены на один бок. Что несмотря на симпатию и интерес, приятели вовсе не торопятся дать ей значимую роль в проекте. И главное то, что она постоянно врала бабушке и отцу. Поведать правду не хватало смелости, но и жить по прежнему, подчиняясь чужим желаниям, она тоже больше не хотела.
К остановке подкатил трамвай и Маша, уютно, устроившись на самом дальнем сидении, уставилась в окно.
***
Возле студии она налетела на Юсси, Алекси и Мию. Маша была так занята своими раздерганными мыслями, что даже не удивилась тому, что Мия приехала на репетиционную точку раньше неё.
— Приветкакдела? — в одно слово выговорил Вуори. Он успевал одновременно пить пиво, что-то жевать, обнимать Мию и при этом болтать с Алекси, бурно жестикулируя свободной рукой.
Маша предсказуемо смутилась. Несмотря на то, что все четверо настойчиво доказывали, что их роли в кавер проекте абсолютно равны, Маша понимала, что на самом деле, условиями заправляют Алекси и Юсси. Первый, как музыкант и композитор, второй, как организатор. И его вежливый интерес к Машиным способностям, явно перевешивало, то, что произошло в турбасе, когда она предстала перед очами главного заправилы пьяной, голой и ревущей. Может это, а может и какие-то другие тайные сомнения тормозили развитие творческих отношений, но привлекать Машу к работе на юридических основаниях не торопились, отчего её радужные мечты обдавало холодком.
— Проходи, — Алекси распахнул дверь и легонько подтолкнул Машу вперёд.
Светку она застала снующей по небольшому кухонному закутку, а Арчи возлежащим на диване и перебирающим струны гитары.
— Привет, — Маша ткнулась носом Арчи куда-то за ухо и не желая отлепляться, буквально застыла на несколько долгих минут.
Арчи невесомо прихватил её за спину и тут же поспешно перехватил гитару, словно боялся задержать прикосновение хоть на несколько мгновений дольше. После того, что произошло на фестивале, он дарил Маше ласки с лёгким снисхождением, словно делая одолжение, и за его великодушным покровительством всегда сквозила, какая-то обречённая усталость.
— Что нового? — стандартный набор фраз. Даже будучи влюблённой, Маша чувствовала, что это всего лишь дань политесу. По сути дела, какой у мальчика-звезды может быть интерес к незатейливым проблемам девочки из толпы?
— Мне сегодня от херры Сааринена попало, — поведала Маша, — не понравилось, как мой голос звучал. Потом за сольфеджио влетело и за технику. Потом ещё…
— А он не охуел? — перебил Арчи. — Не многовато ли для одного человека?
— Так получилось, — Маша беспомощно развела руками, — я занятия здорово запустила.
Она неловко замялась, не зная, как сообщить о том, что сейчас ей очень нужен репетитор и в противном случае, провалив ещё один важный зачёт, она запросто может вылететь из академии.
— М-да… это плохо, — безадресно отозвался Арчи, — занятия запускать нельзя.
Маша знала, что её возлюбленный талантливый мультиинструменталист и наконец, решилась озвучить просьбу вслух.
— Мне херра Сааринен велел на фортепиано заниматься, технику оттачивать.
— Э-э, м-м-м…
— Хватит трепаться, — окликнул Алекси, — давай расчехляйся, готов инструмент, репетировать пора.
— А чего мне расчехляться? — Арчи сочно потянулся, чиркнул собачкой зиппера и привычно спошлил, — мой инструмент всегда готов, ща всё отрепетируем!
— Куосманен, иди в жопу. Я тебя сейчас сам отрепетирую, будешь время тянуть.
— Да мы по любому, до концерта прогнать весь сет-лист не успеем, — Арчи, наконец, встал и не застёгивая штанов, прошлёпал по толстому студийному ковру к свому ярко-красному басу.
В студии музыканты часто ходили без обуви, и Маша невольно умилилась его едва заметной косолапости, словно Арчи был неуклюжим медвежонком.
— Это почему? — Алекси уселся на стул и принялся подкручивать колки.
— Гастроли у нас, — Арчи устроился рядом, — большие такие, вполне себе интересные. Галопом по Европам так сказать.
Алекси понимающе кивнул и поинтересовался:
— А Йоонас где? Опять опаздывает?
— Как всегда, — Арчи последовал примеру Алекси и тоже принялся настраивать гитару, — носки после стирки раскладывает.
— В смысле, — в комнату вошёл Олли, — у него, какой-то особый ритуал на этот счёт?
Зная, особенность Йоонаса Паркконена появляться, порой даже в официальных местах, в разных носках, все невольно захихикали.
— Так у него есть семейные пары, а есть вдовцы, — с невинным видом ответил Арчи и уже не выдержав, все дружно заржали в голос.
— Хорошо, — отсмеявшись, сказал Алекси, — что опять Янне звать? Кто на клавишах играть будет?
Юсси тем временем уселся за барабанную установку, а Олли принялся разыскивать микрофон.
— Ну, пока Джонни свой пазл сложит, — хохотнул Арчи.
Маша невольно улыбнулась, а Алекси потянулся за телефоном. Тем временем Юсси огласил помещение лёгким, каким-то серебристым проигрышем по тарелкам и тут же к звенящему звучанию ударных присоединился густой и чуть истеричный звук Арчиного баса. Музыка на секунду смолкла и тут же вспыхнула уже новым сочным звучанием, когда к друзьям присоединился Аллу.
Несколько минут музыканты проигрывали небольшой отрывок Mötley Crüe, из которого собирались сделать кавер. На данный момент версия была старая и от современной обработки отличалась довольно грубым звучанием. Парни заспорили: Арчи предлагал сделать песню более мягкой, Алекси наоборот придерживался жёсткого классического варианта. Маше тоже очень хотелось поучаствовать в процессе. Она чувствовала, что, в самом начале хорошо бы прозвучали клавишные, но её не приглашали и она, едва заметно вздохнув, отошла к Светке.
Тем временем Юсси поёрзал на своём месте и сказал:
— Подождите. Я сейчас другие палки принесу.
Он слез с высокого вращающегося табурета, который на языке драммеров назывался троном, и ушёл куда-то в подсобное помещение. Маша снова вздохнула. У неё буквально чесались руки, но она мучительно стеснялась влезать куда её не просят. Язык предательски прилип к гортани.
Сегодня в студии было на редкость уютно, как-то по-домашнему спокойно и в тоже время сосредоточенно. Та продуктивная и уравновешенная обстановка, когда каждый выкладывается добровольно, в силу собственного таланта и старания. Где нет железобетонного слова «надо», которое моментально отбивает охоту работать и царит атмосферное «непременно получится». С некоторого момента она хотела исполнять лишь то, что вызывало у неё интерес и дисциплинированное слово «необходимо» вызывало яростное отторжение.
— Ты чего загрустила? — Светка подошла с Маше и сунула ей в рот конфету. — Как думаешь я успею, что-нибудь приготовить? Блинчики, например?
— Участвовать хочу, — Маша почувствовала, что от досады, внезапно защипало в носу. — Петь, играть. Сначала наобещали, а потом… Даже ты им нужна больше, чем я.
— Что значит даже? — с непритворной обидой заметила Светка. — И вообще, ничего они тебе не обещали, ты больше сама себе напридумывала.
— Как напридумывала? А, кто восхищался? Дифирамбы пел?
Мимо, прошёл Юсси и конец фразы Маша произнесла возмущённым шепотом.
— В Риффе целую дискуссию по этому поводу развели.
— Дискутировать не значить решить, — Светка подошла к Маше вплотную и обняла её за плечи, — ну, не расстраивайся, котёнок. Просто они тебя ещё мало знают, может, не решили, как грамотно использовать в проекте. А может, считают недостаточно подготовленной, что бы петь рок. Тем более, ты сама говорила, что тебя сегодня наругали за неуспеваемость. Эх, Машка-Машка, отличница ты липовая!
— Я с ними работать хочу — давясь подступившими слезами, Маша покорно прожевала конфету и удивленно спросила: — Чего это ты готовить вздумала?
— Так голодные будут после репы. Их после сочинительства всегда на хавчик пробивает. Ещё Паркконен с Вирманом заявятся. Поверь мне, всё сожрут, — засмеялась Светка. — А ты лучше своего мальчика-звездуна попроси с тобой позаниматься, он же типа всё умеет. А то и вправду из академии вышибут.
— Я ему говорила, — Маша невольно всхлипнула, — но кажется он меня не понял. А знаешь, как я хочу выступать. Петь хочу.
— И, с какой же целью ты хочешь петь, птичка моя?
— Только не смейся, — взмолилась Маша.
— Не буду, — на полном серьёзе заверила Светка, но при этом шкодно сверкнула голубыми глазами.
— Знаменитой хочу стать, получить признание.
— Вот, как? И ещё возвести бунтарство в добродетель? — не меняя выражения лица, добавила Сенья. — Донести до общества свою мораль?
Маша утвердительно закивала. Светка лишь пожала плечами, а Мария невольно задумалась, какая причина, в конечном итоге, стоит за её банальным желанием стать знаменитой и получить общественное признание. Но, как она не крутила, на поверку выходило то, что до сих пор, она готовилась пожертвовать своим интересами ради признания и гордости родственников.
— Всё, иди уже. Тебя твой царь и Бог зовёт.
Светка чуть слышно вздохнула и отвернулась к плите. И только сейчас она заметила, что всё это время, Юсси преспокойно слушал их разговор.
На самом деле, Вуори ещё очень мало знал о Маше и только чутьём взрослого, много повидавшего человека, начинал догадываться до какой степени страдает этот недолюбленный ребёнок. При чём страдает, как-то вывернуто и эгоистично. Желанием получить похвалу, что-то доказать, получить имя, стать популярной. Вот только, рано или поздно она услышит вопрос, зачем она связалась со сторонним проектом, ведь её об этом не просили, не принуждали, а лишь деликатно попросили прислушаться к голосу родителей.
Если только Алекси решит использовать голос Маши в проекте, она будет прыгать до небес.
Будет вести себя так, словно считает это решение единственно верным, не учитывая мнение близких. И она потребует благодарности за свои действия, а не получив будет чувствовать обиду. И в итоге ничего не получится кроме ненависти и к тому, кто втравил её в это дело и ненависти к тем, для кого совершился этот поступок. К тем, кому такая музыка чужда и неприятна. Он уже смутно чувствовал, что её детское и упёртое желание поиграть в рок может привести к большим неприятностям и всё же не мог не уступить. Девчонка действительно была талантлива, но её глубокая инфантильная несовременность играла с обоими дурную шутку. Юсси машинально прокрутил новые барабанные палки в руках. Хлопнула дверь. В студию торопливо вошёл Янне Вирман.
— Можно тебя на минуту, — и Юсси поманил клавишника рукой.
Репетиция действительно затянулась до позднего вечера. Расходиться начали в одиннадцатом часу. Алекси заспешил к своему белоснежному Лайховозу, Арчи принялся разыскивать ключи от своей машины, Олли и Светка, которые днём приехали на метро, теперь планировали добраться домой на автобусе. Маша чувствовала глубочайшее разочарование.
Ничего! Абсолютно ничего. Куда делись восторги? Куда пропал интерес? Искреннее удивление Юрки Линнанкиви, обещания Арчи, какие-то сумбурные и хаотичные намёки Юсси и уж тем паче шокирующее выступление Алекси с лирической балладой, чтобы заставить её запеть.
— Маша, иди сюда.
Юсси позвал её неожиданно, в тот момент, когда она и Артту были уже на пороге.
— Пойдём, — и Вуори неожиданно вцепился в её локоть удивительно жёсткими и ловкими пальцами. Он протащил почти не сопротивляющуюся Машу по коридору и легонько впихнул в ту самую комнату, где сегодня проходила репетиция.
— Садись и подожди.
Он подтолкнул её к пианино и пододвинул ногой табурет.
— Минуту терпения.
Маша машинально опустилась на стул и уставилась на Вуори, глазами полными недоумения.
В комнату вошёл Янне. Его вытащили из дома уже в приличном подпитии; во время репетиции он добавил пива и на старые дрожжи Вирмана развезло окончательно.
— Что у нас здесь? — он пошатался около инструмента и ткнул пальцем в фортепиано, — Ага, фирмочка Беккер? А, кто у нас сегодня играл на инструментике? Алекси? То-то я смотрю на крышечке трещинка от удара топориком. Ну, садись!
— В смысле? — не поняла Маша и удивлённо обернулась в сторону Арчи, — что это значит? Это ты придумал?
Тот отрицательно помотал головой.
Тем временем, Вирман потренькал по клавишам, обошёл инструмент кругом и неожиданно чмокнул в щёку Мию, которая так и ошивалась на репетиционной точке вместе с Юсси.
— Эй-эй, — заволновался Вуори, — тебя пригласили позаниматься, ещё инструмент расстроен, а я знаю ты настроить можешь.
— Она тоже выглядит расстроенной.
Янне притащил себе стул, шлёпнулся рядом и безапелляционно приказал:
— Ну-ка, попробуй, что-нибудь сыграть.
Маша потёрла ладони и робко прикоснулась к клавишам.
— Угу, — Янне внимательно прислушался к вызванным звукам и покачал головой, — руки ставили?
— Нет, я вокалистка. Немного училась, но получается плохо. Преподаватели говорят, что я вечно тороплюсь и нервничаю.
— Вот и Алекси тоже нервный? — отозвался Вирман, — а всё потому, что на гитаре играет. Попробуй оставаться спокойным, когда пиво постоянно падает, а с фортепьяно ничего не падает, поэтому я играю именно на нём.
Янне посмотрел на Машу и спросил:
— Ну, что? Бахнем по баночке и приступим?
— Так вы заниматься будете? — до Артту, наконец, дошёл смысл происходящего и он замотал головой с каким-то странным воодушевлением.
— Ну, как бы да…
До Маши, наконец, начало доходить, то, что происходит. Где-то глубоко внутри затеплился огонёк надежды. Пока ещё очень слабый и неуверенный. Она посмотрела на своего нового педагога, потом на Юсси и поспешно кивнула, словно опасалась, что парни внезапно передумают:
— Ты иди, если торопишься. Не беспокойся.
— А как ты потом домой? — Арчи всё-таки выдал некие признаки джентельменства и уточнил. — Боюсь, уже транспорт ходить не будет.
— Ничего. Я такси вызову.
— Ну, хорошо, — Маше показалось, что Артту вздохнул с облегчением, — постарайся не задерживаться.
***
Занятие затянулось до глубокой ночи.
Несмотря на опьянение, Янне оказался не только талантливым, но и очень терпеливым педагогом. Его техника была отточена до автоматизма и расхожее утверждение, что умение не пропьёшь, соответствовала ситуации в полной мере. Пожалуй, он мог бы сыграть и в более сильном подпитии. Хоть с закрытыми глазами или спросонья. Машу он заставил заниматься буквально начиная с гамм, при этом неотлучно находясь рядом и проявляя ангельское терпение. Девушку он отпустил ближе к часу ночи и коротко заметил:
— Плохо, что ты не пьёшь, но продолжим в субботу.
Юсси подошёл ближе.
— Как ты домой добираться будешь? Транспорт уже не ходит. Давай я позвоню Алекси, он тут рядом живёт. Попрошу тебя отвезти.
— Нет-нет. Что ты, — Маша улыбнулась, — я сама доберусь. Сейчас такси вызову.
Она растёрла измученные пальцы и попыталась спрятать ладони в длинные рукава толстовки.
— Как у тебя вообще дела? — поинтересовался Вуори. — Мне это кажется, или ты действительно редко приходишь?
Они стояли вплотную друг к другу возле окна аппаратной и Машины руки, почти непроизвольно, перекочевали в Юссины ладони. Он на мгновение задумался. Каждый хочет всё и сразу — нетерпение сердца. Или ещё русская, не очень понятная фраза, которую однажды объяснила Сенья «охота пуще неволи». Классический сюжет. Господи, чем всё это обернётся.
— Если ты планируешь работать вместе с нами, то следует появляться почаще. Не тот вариант, что бы скромничать.
Фраза была незначительная, ничего не обещающая, но Маша всё равно заулыбалась, осознав, что о её способностях помнят и даже строят, какие-то планы.
— Я не знаю, — смущенно пробормотала она, — вы же ничего конкретного пока не предлагали, а мне неудобно приходить в студию просто так.
Юсси рассеянно хмыкнул, видимо недоумевая зачем все эти великосветские церемонии. Маша же жалобно посмотрела ему в глаза столкнулась с озорным взглядом и невольно рассмеялась.
— Можно подумать сюда только репетировать приходят, — Юсси коротко хохотнул, — не бери в голову — бери в рот. Тьфу! Извини, я хотел сказать «приходи почаще».
— Вуори, — на пороге аппаратной неожиданно появилась Мия. Она окинула развернувшуюся картину ненавидящим взглядом и холодно уточнила:
— Мы едем домой или ты хочешь остаться здесь?
***
Маша втащила свои вещи в дверь общежития и шумно отпыхиваясь, поволокла сумку к лифту. Вчера Арчи уехал на гастроли и она приняла решение вернуться в студенческое общежитие. И хотя они прожили в одной квартире почти всё лето, бок о бок, оставаться на чужой жилплощади Маше не хотелось. Апартаменты располагались на шестом этаже и выходили окнами на тихую улицу с парой небольших магазинов. Одинаковые скромные комнаты, которые летом превращались в хостел.
Маша машинально сунула ключ в замочную скважину своей комнаты и неожиданно поняла, что дверь не заперта. По телу, от затылка, до самого копчика прокатился весьма неприятный холодок, так как Маша отлично помнила, что перед переездом к Арчи самолично запирала дверь, как положено. Она даже помнила, как подёргала ручку и нынешнее открытие оказалось весьма неприятным. Конечно, даже в этой маленькой и благополучной стране могли быть воры, но в Машины планы совершенно не входило столкнуться с грабителями нос к носу в самой дальней и самой тихой комнате. Здравый смысл подсказывал, что надо вернуться вниз и позвать дежурного администратора, но вопреки этому самому здравому смыслу, Маша робко потянула дверь на себя и чуть дыша, вошла внутрь.
Комната представляла собой странное зрелище. Не то, чтобы её разгромили и изуродовали окончательно, но абсолютно все вещи были не на своих местах. Дверцы шкафов распахнуты, ящики комода выдвинуты, а бельё перерыто так, словно на трусиках выискивали следы её недавнего падения. Аптечка вытряхнута прямо на столик, а пакет с прокладками распотрошён самым варварским образом. Мария изумлённо застыла, пытаясь понять, что за неведомый маньяк так беспардонно вторгся в её интимное пространство. Но пожалуй больше всего её удивило, то, что стационарный компьютер не просто работает, а то, что в нём открыты все её владки социальных сетей и мессенджеров.Казалось, что комнату тщательно обыскивали, но кажется ничего не тронули и Маша, в полном недоумении, замерла на пороге.
— Добрый день, Машенька!
Бабушка вышла из ванной комнаты, сжимая в руках Машину косметичку.
— Здравствуй, бабуля, — Маша с недоумением покосилась на свою сумочку, любезно подаренную Светкой и почувствовала, как сердце непрошенно ухнуло в пятки.
Приезда бабушки Мария никак не ожидала и этот внезапный визит, без звонка или сообщения поверг её в растерянность пополам с нарастающим ужасом. Бабушка появилась в Финляндии, как некий знак судьбы или скорее, как карающий меч правосудия.
Только сейчас до Маши начал доходить весь ужас содеянного. Она молча стояла на пороге и чувствовала, что пол под её ногами, уходит куда-то вниз, словно густая болотная жижа.
Все возложенные на неё надежды не оправдались. Она поступила с близкими людьми самым предательским образом, воспользовалась ими, как червяк яблоком. Вместо обучения в престижном учебном заведении, связалась с сомнительной компанией, наплевала на собственные способности и на усилия затраченные родственниками. К тому же вплелась в весьма неприятную историю и, как сказали бы въедливые старушки на лавочке «лишилась девичьей чести и достоинства».
Хуже могло быть только то, что всё это время она врала: врала о своих успехах, о занятиях, об интеллигентных подружках по академии и культурном досуге в самых изысканных местах. Врала так беспардонно и нагло, что не поверить ей было просто невозможно.
— Маша, скажи мне, пожалуйста, я чем-то тебя обидела? Унизила или, может быть обделила?
Бабушка начала говорить без всякого предисловия. Как всегда несколько повышенным тоном и Маша невольно заметила, как побагровело её круглое сдобное личико и как непроизвольно трясётся голова. От этой монотонной трясучки ей стало особенно нехорошо. Она знала, что бабушка страдает болезнью Паркинсона и теперь, благодаря её поведению, течение заболевания может значительно ухудшится. Ещё несколько таких потрясений и бабуля не сможет играть на фортепиано и учить детей. Не сможет заниматься делом всей своей жизни. Маша почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она сдержалась с огромным трудом и проклиная себя за малодушие и лживость, осторожно поинтересовалась:
— Что-то случилось? Ты приехала так внезапно, без всякого предупреждения.
На самом деле ей очень хотелось зареветь. Громко, басовито, с соплями и обиженно надутыми губами, как часто бывало в детстве. В полном и безоговорочном раскаянье, броситься бабушке на шею. Пообещать, что она больше никогда так не будет и получить такое облегчающее и радостное прощение. Однако, на этот раз, Машу, что-то тормозило. Какой-то невнятный штришок то ли возмущения, то ли недоумения, который удерживал от этого самого броска.
— Машенька, что с тобой происходит? — бабушка подошла вплотную к Маше и крепко стиснула за руки. — До меня дошли слухи, что ты совершенно не стараешься учиться, что ты связалась с каким-то проектом, далёким от приличной музыки, и что у тебя слабая успеваемость по классу фортепиано. Но ведь ты и в школе, и в консерватории всегда была лучшей.
Бабушка была совсем маленькая, кругленькая и немного нелепая в своих старомодных кудельках и не менее старомодном платье с аккуратным белым воротничком. Маша почувствовала до боли знакомый, запах яблочных духов и поняла, что больше не в состоянии врать.
— Бабуля, — Маша невольно хлюпнула носом, — я не хотела. Это, как-то само получилось…
— Значит, всё-таки правда, — голос у бабушки стал безжизненным и она безвольно уронила руки, — значит правда, — чуть слышно, одними губами повторила она, — а я то думала врут. Завидуют твоему дару.
Маша смахнула с глаз слёзы и несмотря на ситуацию, удивленно спросила:
— Кто врёт, бусечка? Что, вообще произошло? Что на меня наговорили? И что ты искала в моей комнате?
— Какая ж ты, глупая, Машенька, — бабушка негромко вздохнула, — смотришь на мир широко раскрытыми глазами. Ты не представляешь, сколько у тебя ещё будет завистников в музыкальном мире.
Маша не выдержала и непроизвольно прижалась к бабушке, чувствуя, как я её сухонькая дрожащая ладонь гладит её тонкие слабые волосы. И эти объятия были настолько родней и доверительней, что она снова невольно содрогнулась от стыда. Такой тёплой близости ей не могли подарить ни Светкины дружеские обнимашки, ни страстные нетерпеливые облапывания Арчи или нелепые вороватые прикосновения Юсси.
— Каких мне только гадостей не наговорили, — бабушка провела рукой по Машиной спине и обескураженно покачала головой, — не хочу даже повторять.
Маша на секунду отстранилась от бабушки и чувствуя, всё нарастающее недоумение, ещё раз осмотрела комнату.
— Машенька, ты не подумай, что у меня паранойя, но ты сама прекрасно знаешь, какое сейчас время. Ты же всегда была хорошей послушной девочкой. Закончишь академию, уйдёшь от всех этих завистников и заводи себе друзей, каких захочешь. Сейчас тебе это не только не нужно, но и опасно. А какие сейчас отвратительные молодые люди. Практически все потенциальные насильники. Это они сейчас с тобой разговаривают и любезничают, а потом заманят в тёмный угол и там…
— Бусечка, — Маша невольно рассмеялась, — ты же у меня такая современная здравомыслящая бабушка, что за глупости? С чего ты решила?
— НТВ, деточка, смотрю, передачи Малахова, а там всё на реальных событиях основано.
— Ой, бабушка, — Маша рассмеялась сквозь слёзы, — какая же ты смешная.
— Хоть смешная, хоть нет, а всё может случиться, — суховато отозвалась бабушка, — и ведь так правдиво всё выглядит. Я ведь поверила старая дура, всю переписку твою просмотрела, все вещи перевернула. Я ведь тебе маму заменила, имею право.
Озарение накатило на Машу так молниеносно, что она едва не захлебнулась от накативших эмоций. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться чьих рук это дело. Любопытными оставались лишь детали, каким образом Мия Пуумалайнен смогла донести все неприглядности Машиного поведения до бабушки. Впрочем, на данный момент это почти не имело значения и Маша лишь судорожно стиснула сумку, которая до сих пор висела у неё на боку.
Вслед за озарением, на Машу нахлынуло отвращение, пока ещё не очень чёткое, скорее оформившееся пунктиром. Такое беспардонное вторжение в её пространство, нарушение личных границ. А все эти мягкие вкрадчивые мысли вслух ничто иное, как своеобразное насилие, способ получить над ней власть. Какое-то время Маша стояла молча, пытаясь справиться с ощущением собственной лопоухости. Осознавая, что её бабушка далеко не та мягкая и наивная старушка, которая смотрит сомнительные передачи и срывается по первому требованию близких. От этих открытий и догадок тянуло нестерпимой тошнотой.
— Слава Богу, что ты у меня девочка умненькая и порядочная, — бабушка совершенно спокойно вернула косметичку на полочку ванной комнаты, прошла к компьютеру и так же спокойно закрыла все Машины странички, — я-то сорвалась, как дура. Поеду успокою папочку, а то он так разволновался. Уж лучше мы тебя домой заберём, стоит ли платить такие деньги в то учебное заведение, где на тебя наговаривают и обижают.
— В Финляндии образование бесплатное, — машинально напомнила Маша.
Намёк был более, чем понятен и она снова ощутила тошноту. Чтобы удержать её в нужных рамках, бабушка вспомнила о самых действенных возжах — финансовых. Она почувствовала себя в паутине, в той мягкой обволакивающей заботе из которой практически невозможно вырваться, где под маской демонстративного добра, маскируется чужая железная воля.
Это озарение посетило Машу впервые в жизни. Чёткое, яркое и столь оглушительное, что она едва удержалась от того, что бы не стошнить прямо бабушке под ноги.
Вслед за тошнотой пришли уныние и беспомощность. Один жест со стороны родных и для неё всё кончится. Всё: Финляндия, полюбившиеся Хельсинки, друзья, вольница, рок-музыка. И смех, и концерты, и посиделки на репетиционных точках, и прогулки. Поцелуи.
Маша бессильно опёрлась плечом о стену. Она снова вспомнила разговор со Светкой на рок-фестивале. Кажется, подруга была не так далека от истины. Едва Маша вспомнила их недавнюю беседу, как на пороге выросла Светка. Вспомни чёрта — он и появится.
— Э-э-э, здравствуйте, — проныра оценила ситуацию в одно мгновение и церемонно раскланялась с бабушкой.
— Моя подруга Сенья, — уныло представила Маша, невольно возблагодарив Бога, что Светка не заявилась к ней в кожаных штанах и какой-нибудь драной майке-расписухе.
— Косунен, — нагло подтвердила Светка, — я немного говорить по-русски. У вас очень трудный язык, — и снова манерно кивнула, пытаясь понять понимает ли Машина бабушка по-фински. — Что у тебя случилось?
Бабушка не понимала, и Светка облегчённо вздохнула.
— Ты же её не ждала? — негромко поинтересовалась она, когда бабуля отошла вглубь комнаты.
— Да.
— Что-то случилось? Чего это вдруг она приехала?
— Потом расскажу, — Маша махнула рукой и поинтересовалась, — а ты чего прибежала?
— Сегодня акустика в Риффе, — сообщила Сенья, — такой небольшой междусобойчик. Юсси приглашает, он будет играть на гитаре. Вот умора. А потом афтепати только для своих, хотя я вижу тебе не до вечеринок. Чем помочь?
— Ничем, — Маша отвернулась, стараясь не смотреть Светке в глаза, — я, кажется, вообще никуда больше ходить не буду.
Как и подобает академическому репетиционному залу, помещение было строгим и почти пустым. Да и куратор их группы выглядел, как обычный среднестатистический мужчина, невыразительный и худощавый, в простом не особенно новом костюме и тонких очках, которые делали его, и без того простое, лицо совершенно непроницаемым. Он совершенно не походил на профессора с множеством регалий и, на Машин взгляд, занимался с группой, сущей ерундой. Уже битый час они изучали расширенные вокальные техники, с которыми Маша благополучно ознакомилась ещё в Петербурге. На данный момент, херра Сааринен, ровным и сухим голосом рассказывал об искусственном изменении тембра и Маша, еле сдерживалась, чтобы не смеяться в голос, при каждом упоминании пения в рояль.
Мысленно она находилась в квартире своего возлюбленного, особенно в тот момент, когда они на пару с Арчи дурачились за синтезатором. И в исполнении херры Куосманена, пение в рояль обретало буквальный смысл. Вместо того, чтобы старательно учиться, последние занятия, Маша пропустила самым безалаберным образом. Арчи оказался с ней солидарен и они провели дома почти всю рабочую неделю, прерывая процесс сочинительства, то нервными торопливыми ласками, то дурашливой вознёй с хохотом и шуточками. Маше ещё никогда не было так весело и она махнула на занятия рукой, считая, что для сдачи зачёта, её Петербургской школы будет вполне достаточно.
Голос педагога, который прозвучал над самой головой, заставил Машу вздрогнуть.
— Мария, вы меня слышите?
Оказывается херра Сааринен окликнул её уже не в первый раз. Маша смутилась так, словно преподаватель сумел прочитать её радужные мысли. Это ж надо так крепко замечтаться о будущей блестящей карьере при поддержке известных рок-музыкантов. Фантазия была такой сладкой, что у любого здравомыслящего человека, от её приторности давно бы свело скулы, но для такой профессиональной мечтательницы, как Маша, эта идея имела логическое объяснение и выглядела вполне правдоподобно.
Группа сдержанно захихикала, а Мия процедила сквозь зубы, что-то нелицеприятное.
— Да, херра Сааринен, извините я задумалась.
— Подойдите, пожалуйста, ко мне после занятий. И Вы, Мия, тоже.
Маша кивнула, но почему-то почувствовала, какое-то смутное, пока ещё невнятное беспокойство.
***
Херру Сааринена она нашла во всё той же репетиционной аудитории с ровными рядами стульев и почтенным концертным роялем. Преподаватель только, что закончил последнюю лекцию и не спеша складывал ноты в тонкую коричневую папку.
— Вы просили подойти, — напомнила Маша. Педагог кивнул и подозвал к себе жестом Мию, которая чинно сидела в первом ряду и которую, Маша сперва не заметила. Не слишком приятное открытие, но спорить с херрой Сарриненом, который кажется и так не слишком хорошо настроен, было себе дороже. Маша едва заметно вздохнула и подошла ближе.
И ведь ни делала она этой Мие ничего плохого, по крайней мере сознательно, а ощущение такое, что Маша сконцентрировала против неё всё зло мира. У Мии голос тоже, что надо, и она привыкла, что в ней заинтересованы, но Маше нет никакой радости бесконечно заглядывать ей в рот.
— Преподаватель по классу фортепиано считает, что вы обе недостаточно хорошо подготовлены к зачёту, — без всякого вступления заметил херра Сааринен. — У Вас, Мия, изначально слабая постановка рук, много технических ошибок. Напомните, где вы учились?
В свою очередь, упоминание о недостаточной подготовке, в присутствии Маши, вызвало у Мии недовольство, и она бросила на потенциальную конкурентку, испепеляющий взгляд. Да, для такой стервы, это невинное замечание сродни унижению, можно только посочувствовать и не дай Бог, если херра Сааринен сейчас начнёт распекать её самое.
— Колледж эстрадной и джазовой музыки, — неохотно буркнула Мия.
Звучит, как-то несерьёзно, на фоне Машиной Петербургской консерватории, почти как цирк с клоунским отделением. Понятно, что с классической подготовкой, у Маши гораздо больше преимуществ, но херра Сааринен лишь сдержанно кивнул, как-будто сделал вывод, понятный только ему одному, и обратился к Марие:
— А Вам, роува Левина, следовало бы больше уделять внимания учёбе!
Подчёркнуто официальное обращение прозвучало почти насмешливо.Маша мысленно съёжилась. Рядом незримо нарисовался негодующий образ бабушки.
— У Вас хорошая подготовка, но совершенно нет старания. Природные данные ещё не причина, чтобы относиться к упражнениям так легкомысленно. При поступлении Ваша бабушка обрисовывала совсем иную картину.
Как специально по самому больному. У неё, от постоянных терзаний, душа и так не на месте. Бабушка-бабушка! Ты, как призрак по Европе. Оказывается, зародившееся вольнодумие, ещё не гарантия того, что она сможет поступать только по своему.
Маша чуть заметно поморщилась. Да ещё эта нежданная-негаданная конкурентка.
— Вам обеим следует сосредоточиться на инструменте. Имейте в виду, что незачёт по основным дисциплинам может повлечь за собой отчисление из академии. Тем более, что Вы, Мария, сдали сольфеджио более, чем посредственно. Скоро зачёт и необходимо тщательно подготовиться.
От Маши не укрылось, что Мия криво и нахально усмехнулась, откровенно радуясь её поражению. Спорить против очевидных фактов не имело никакого смысла, поэтому Маша покорно кивнула и молча вышла из аудитории. Впрочем, уже на улице этот небольшой, но такой неприятный разговор мгновенно вылетел из головы. Любая досада моментально меркла на фоне того, что в студии её ждёт Арчи, а впереди маячит самое настоящее, полноценное выступление на рок-сцене. Даже Светка удивлялась, как она легко переходит от реалий к самым фантастическим мечтам. Порой Маша и сама не понимала, как это запросто в ней уживается.
Едва она вышла из здания академии, как ей позвонил Артту и сообщил, что сегодня у него репетиция с Локал Бенд, и сейчас он находится в студии. Маша быстро затолкала конспекты в сумку и задумалась о том, стоит ли забежать домой, чтобы забросить, ставшей ненужной, куртку или прямиком ехать к Артту. Впрочем, посиделки на репетиционной базе Children of Bodom могли затянуться до глубокой ночи, когда снова станет холодно, и Маша решила не терять времени даром.
Осень ещё ещё не чувствовалась в полной мере и, стоя на остановке, Маша машинально улыбалась солнечным лучам, которые деликатно касались её кожи. Свобода и бесконтрольность, свалились на неё внезапно. Разумеется Маша знала, что при переезде в другую страну, её ждёт полностью независимая жизнь, но то, что она будет именно такой, девушка не ожидала. Ощущения были не просто пьянящими. Маша чувствовала себя ошалевшей, ведь сейчас все желания и решения подчинялись только ей одной. Теперь она могла не отзваниваться бабушке по много раз на дню. Она могла надевать, то, что хочется, а не то, что прилично. Она могла не обедать в определённый час, а по выходным полдня валяться в кровати. В душе Маша могла орать гроулом и издеваться над оперными партиями и после занятий идти не домой, а гулять с друзьями. При чём с друзьями, не которых ей выбирали родственники, а с теми к кому лежала душа.
Под натиском впечатлений, ощущение ответственности перед родными, эгоистично свернулись. И только иногда, словно выныривая из массы эмоций, Маша по привычке пыталась призвать себя к ответу. Но чувство долга выходило, каким-то повинным, словно она вытягивала его из себя клещами и желание жить самостоятельно становилось всё более настойчивым. Машу не смущало даже то, что с Арчи у неё не покатило с самого начала, и порой нелогичные и непоследовательные отношения были явно перекошены на один бок. Что несмотря на симпатию и интерес, приятели вовсе не торопятся дать ей значимую роль в проекте. И главное то, что она постоянно врала бабушке и отцу. Поведать правду не хватало смелости, но и жить по прежнему, подчиняясь чужим желаниям, она тоже больше не хотела.
К остановке подкатил трамвай и Маша, уютно, устроившись на самом дальнем сидении, уставилась в окно.
***
Возле студии она налетела на Юсси, Алекси и Мию. Маша была так занята своими раздерганными мыслями, что даже не удивилась тому, что Мия приехала на репетиционную точку раньше неё.
— Приветкакдела? — в одно слово выговорил Вуори. Он успевал одновременно пить пиво, что-то жевать, обнимать Мию и при этом болтать с Алекси, бурно жестикулируя свободной рукой.
Маша предсказуемо смутилась. Несмотря на то, что все четверо настойчиво доказывали, что их роли в кавер проекте абсолютно равны, Маша понимала, что на самом деле, условиями заправляют Алекси и Юсси. Первый, как музыкант и композитор, второй, как организатор. И его вежливый интерес к Машиным способностям, явно перевешивало, то, что произошло в турбасе, когда она предстала перед очами главного заправилы пьяной, голой и ревущей. Может это, а может и какие-то другие тайные сомнения тормозили развитие творческих отношений, но привлекать Машу к работе на юридических основаниях не торопились, отчего её радужные мечты обдавало холодком.
— Проходи, — Алекси распахнул дверь и легонько подтолкнул Машу вперёд.
Светку она застала снующей по небольшому кухонному закутку, а Арчи возлежащим на диване и перебирающим струны гитары.
— Привет, — Маша ткнулась носом Арчи куда-то за ухо и не желая отлепляться, буквально застыла на несколько долгих минут.
Арчи невесомо прихватил её за спину и тут же поспешно перехватил гитару, словно боялся задержать прикосновение хоть на несколько мгновений дольше. После того, что произошло на фестивале, он дарил Маше ласки с лёгким снисхождением, словно делая одолжение, и за его великодушным покровительством всегда сквозила, какая-то обречённая усталость.
— Что нового? — стандартный набор фраз. Даже будучи влюблённой, Маша чувствовала, что это всего лишь дань политесу. По сути дела, какой у мальчика-звезды может быть интерес к незатейливым проблемам девочки из толпы?
— Мне сегодня от херры Сааринена попало, — поведала Маша, — не понравилось, как мой голос звучал. Потом за сольфеджио влетело и за технику. Потом ещё…
— А он не охуел? — перебил Арчи. — Не многовато ли для одного человека?
— Так получилось, — Маша беспомощно развела руками, — я занятия здорово запустила.
Она неловко замялась, не зная, как сообщить о том, что сейчас ей очень нужен репетитор и в противном случае, провалив ещё один важный зачёт, она запросто может вылететь из академии.
— М-да… это плохо, — безадресно отозвался Арчи, — занятия запускать нельзя.
Маша знала, что её возлюбленный талантливый мультиинструменталист и наконец, решилась озвучить просьбу вслух.
— Мне херра Сааринен велел на фортепиано заниматься, технику оттачивать.
— Э-э, м-м-м…
— Хватит трепаться, — окликнул Алекси, — давай расчехляйся, готов инструмент, репетировать пора.
— А чего мне расчехляться? — Арчи сочно потянулся, чиркнул собачкой зиппера и привычно спошлил, — мой инструмент всегда готов, ща всё отрепетируем!
— Куосманен, иди в жопу. Я тебя сейчас сам отрепетирую, будешь время тянуть.
— Да мы по любому, до концерта прогнать весь сет-лист не успеем, — Арчи, наконец, встал и не застёгивая штанов, прошлёпал по толстому студийному ковру к свому ярко-красному басу.
В студии музыканты часто ходили без обуви, и Маша невольно умилилась его едва заметной косолапости, словно Арчи был неуклюжим медвежонком.
— Это почему? — Алекси уселся на стул и принялся подкручивать колки.
— Гастроли у нас, — Арчи устроился рядом, — большие такие, вполне себе интересные. Галопом по Европам так сказать.
Алекси понимающе кивнул и поинтересовался:
— А Йоонас где? Опять опаздывает?
— Как всегда, — Арчи последовал примеру Алекси и тоже принялся настраивать гитару, — носки после стирки раскладывает.
— В смысле, — в комнату вошёл Олли, — у него, какой-то особый ритуал на этот счёт?
Зная, особенность Йоонаса Паркконена появляться, порой даже в официальных местах, в разных носках, все невольно захихикали.
— Так у него есть семейные пары, а есть вдовцы, — с невинным видом ответил Арчи и уже не выдержав, все дружно заржали в голос.
— Хорошо, — отсмеявшись, сказал Алекси, — что опять Янне звать? Кто на клавишах играть будет?
Юсси тем временем уселся за барабанную установку, а Олли принялся разыскивать микрофон.
— Ну, пока Джонни свой пазл сложит, — хохотнул Арчи.
Маша невольно улыбнулась, а Алекси потянулся за телефоном. Тем временем Юсси огласил помещение лёгким, каким-то серебристым проигрышем по тарелкам и тут же к звенящему звучанию ударных присоединился густой и чуть истеричный звук Арчиного баса. Музыка на секунду смолкла и тут же вспыхнула уже новым сочным звучанием, когда к друзьям присоединился Аллу.
Несколько минут музыканты проигрывали небольшой отрывок Mötley Crüe, из которого собирались сделать кавер. На данный момент версия была старая и от современной обработки отличалась довольно грубым звучанием. Парни заспорили: Арчи предлагал сделать песню более мягкой, Алекси наоборот придерживался жёсткого классического варианта. Маше тоже очень хотелось поучаствовать в процессе. Она чувствовала, что, в самом начале хорошо бы прозвучали клавишные, но её не приглашали и она, едва заметно вздохнув, отошла к Светке.
Тем временем Юсси поёрзал на своём месте и сказал:
— Подождите. Я сейчас другие палки принесу.
Он слез с высокого вращающегося табурета, который на языке драммеров назывался троном, и ушёл куда-то в подсобное помещение. Маша снова вздохнула. У неё буквально чесались руки, но она мучительно стеснялась влезать куда её не просят. Язык предательски прилип к гортани.
Сегодня в студии было на редкость уютно, как-то по-домашнему спокойно и в тоже время сосредоточенно. Та продуктивная и уравновешенная обстановка, когда каждый выкладывается добровольно, в силу собственного таланта и старания. Где нет железобетонного слова «надо», которое моментально отбивает охоту работать и царит атмосферное «непременно получится». С некоторого момента она хотела исполнять лишь то, что вызывало у неё интерес и дисциплинированное слово «необходимо» вызывало яростное отторжение.
— Ты чего загрустила? — Светка подошла с Маше и сунула ей в рот конфету. — Как думаешь я успею, что-нибудь приготовить? Блинчики, например?
— Участвовать хочу, — Маша почувствовала, что от досады, внезапно защипало в носу. — Петь, играть. Сначала наобещали, а потом… Даже ты им нужна больше, чем я.
— Что значит даже? — с непритворной обидой заметила Светка. — И вообще, ничего они тебе не обещали, ты больше сама себе напридумывала.
— Как напридумывала? А, кто восхищался? Дифирамбы пел?
Мимо, прошёл Юсси и конец фразы Маша произнесла возмущённым шепотом.
— В Риффе целую дискуссию по этому поводу развели.
— Дискутировать не значить решить, — Светка подошла к Маше вплотную и обняла её за плечи, — ну, не расстраивайся, котёнок. Просто они тебя ещё мало знают, может, не решили, как грамотно использовать в проекте. А может, считают недостаточно подготовленной, что бы петь рок. Тем более, ты сама говорила, что тебя сегодня наругали за неуспеваемость. Эх, Машка-Машка, отличница ты липовая!
— Я с ними работать хочу — давясь подступившими слезами, Маша покорно прожевала конфету и удивленно спросила: — Чего это ты готовить вздумала?
— Так голодные будут после репы. Их после сочинительства всегда на хавчик пробивает. Ещё Паркконен с Вирманом заявятся. Поверь мне, всё сожрут, — засмеялась Светка. — А ты лучше своего мальчика-звездуна попроси с тобой позаниматься, он же типа всё умеет. А то и вправду из академии вышибут.
— Я ему говорила, — Маша невольно всхлипнула, — но кажется он меня не понял. А знаешь, как я хочу выступать. Петь хочу.
— И, с какой же целью ты хочешь петь, птичка моя?
— Только не смейся, — взмолилась Маша.
— Не буду, — на полном серьёзе заверила Светка, но при этом шкодно сверкнула голубыми глазами.
— Знаменитой хочу стать, получить признание.
— Вот, как? И ещё возвести бунтарство в добродетель? — не меняя выражения лица, добавила Сенья. — Донести до общества свою мораль?
Маша утвердительно закивала. Светка лишь пожала плечами, а Мария невольно задумалась, какая причина, в конечном итоге, стоит за её банальным желанием стать знаменитой и получить общественное признание. Но, как она не крутила, на поверку выходило то, что до сих пор, она готовилась пожертвовать своим интересами ради признания и гордости родственников.
— Всё, иди уже. Тебя твой царь и Бог зовёт.
Светка чуть слышно вздохнула и отвернулась к плите. И только сейчас она заметила, что всё это время, Юсси преспокойно слушал их разговор.
На самом деле, Вуори ещё очень мало знал о Маше и только чутьём взрослого, много повидавшего человека, начинал догадываться до какой степени страдает этот недолюбленный ребёнок. При чём страдает, как-то вывернуто и эгоистично. Желанием получить похвалу, что-то доказать, получить имя, стать популярной. Вот только, рано или поздно она услышит вопрос, зачем она связалась со сторонним проектом, ведь её об этом не просили, не принуждали, а лишь деликатно попросили прислушаться к голосу родителей.
Если только Алекси решит использовать голос Маши в проекте, она будет прыгать до небес.
Будет вести себя так, словно считает это решение единственно верным, не учитывая мнение близких. И она потребует благодарности за свои действия, а не получив будет чувствовать обиду. И в итоге ничего не получится кроме ненависти и к тому, кто втравил её в это дело и ненависти к тем, для кого совершился этот поступок. К тем, кому такая музыка чужда и неприятна. Он уже смутно чувствовал, что её детское и упёртое желание поиграть в рок может привести к большим неприятностям и всё же не мог не уступить. Девчонка действительно была талантлива, но её глубокая инфантильная несовременность играла с обоими дурную шутку. Юсси машинально прокрутил новые барабанные палки в руках. Хлопнула дверь. В студию торопливо вошёл Янне Вирман.
— Можно тебя на минуту, — и Юсси поманил клавишника рукой.
Репетиция действительно затянулась до позднего вечера. Расходиться начали в одиннадцатом часу. Алекси заспешил к своему белоснежному Лайховозу, Арчи принялся разыскивать ключи от своей машины, Олли и Светка, которые днём приехали на метро, теперь планировали добраться домой на автобусе. Маша чувствовала глубочайшее разочарование.
Ничего! Абсолютно ничего. Куда делись восторги? Куда пропал интерес? Искреннее удивление Юрки Линнанкиви, обещания Арчи, какие-то сумбурные и хаотичные намёки Юсси и уж тем паче шокирующее выступление Алекси с лирической балладой, чтобы заставить её запеть.
— Маша, иди сюда.
Юсси позвал её неожиданно, в тот момент, когда она и Артту были уже на пороге.
— Пойдём, — и Вуори неожиданно вцепился в её локоть удивительно жёсткими и ловкими пальцами. Он протащил почти не сопротивляющуюся Машу по коридору и легонько впихнул в ту самую комнату, где сегодня проходила репетиция.
— Садись и подожди.
Он подтолкнул её к пианино и пододвинул ногой табурет.
— Минуту терпения.
Маша машинально опустилась на стул и уставилась на Вуори, глазами полными недоумения.
В комнату вошёл Янне. Его вытащили из дома уже в приличном подпитии; во время репетиции он добавил пива и на старые дрожжи Вирмана развезло окончательно.
— Что у нас здесь? — он пошатался около инструмента и ткнул пальцем в фортепиано, — Ага, фирмочка Беккер? А, кто у нас сегодня играл на инструментике? Алекси? То-то я смотрю на крышечке трещинка от удара топориком. Ну, садись!
— В смысле? — не поняла Маша и удивлённо обернулась в сторону Арчи, — что это значит? Это ты придумал?
Тот отрицательно помотал головой.
Тем временем, Вирман потренькал по клавишам, обошёл инструмент кругом и неожиданно чмокнул в щёку Мию, которая так и ошивалась на репетиционной точке вместе с Юсси.
— Эй-эй, — заволновался Вуори, — тебя пригласили позаниматься, ещё инструмент расстроен, а я знаю ты настроить можешь.
— Она тоже выглядит расстроенной.
Янне притащил себе стул, шлёпнулся рядом и безапелляционно приказал:
— Ну-ка, попробуй, что-нибудь сыграть.
Маша потёрла ладони и робко прикоснулась к клавишам.
— Угу, — Янне внимательно прислушался к вызванным звукам и покачал головой, — руки ставили?
— Нет, я вокалистка. Немного училась, но получается плохо. Преподаватели говорят, что я вечно тороплюсь и нервничаю.
— Вот и Алекси тоже нервный? — отозвался Вирман, — а всё потому, что на гитаре играет. Попробуй оставаться спокойным, когда пиво постоянно падает, а с фортепьяно ничего не падает, поэтому я играю именно на нём.
Янне посмотрел на Машу и спросил:
— Ну, что? Бахнем по баночке и приступим?
— Так вы заниматься будете? — до Артту, наконец, дошёл смысл происходящего и он замотал головой с каким-то странным воодушевлением.
— Ну, как бы да…
До Маши, наконец, начало доходить, то, что происходит. Где-то глубоко внутри затеплился огонёк надежды. Пока ещё очень слабый и неуверенный. Она посмотрела на своего нового педагога, потом на Юсси и поспешно кивнула, словно опасалась, что парни внезапно передумают:
— Ты иди, если торопишься. Не беспокойся.
— А как ты потом домой? — Арчи всё-таки выдал некие признаки джентельменства и уточнил. — Боюсь, уже транспорт ходить не будет.
— Ничего. Я такси вызову.
— Ну, хорошо, — Маше показалось, что Артту вздохнул с облегчением, — постарайся не задерживаться.
***
Занятие затянулось до глубокой ночи.
Несмотря на опьянение, Янне оказался не только талантливым, но и очень терпеливым педагогом. Его техника была отточена до автоматизма и расхожее утверждение, что умение не пропьёшь, соответствовала ситуации в полной мере. Пожалуй, он мог бы сыграть и в более сильном подпитии. Хоть с закрытыми глазами или спросонья. Машу он заставил заниматься буквально начиная с гамм, при этом неотлучно находясь рядом и проявляя ангельское терпение. Девушку он отпустил ближе к часу ночи и коротко заметил:
— Плохо, что ты не пьёшь, но продолжим в субботу.
Юсси подошёл ближе.
— Как ты домой добираться будешь? Транспорт уже не ходит. Давай я позвоню Алекси, он тут рядом живёт. Попрошу тебя отвезти.
— Нет-нет. Что ты, — Маша улыбнулась, — я сама доберусь. Сейчас такси вызову.
Она растёрла измученные пальцы и попыталась спрятать ладони в длинные рукава толстовки.
— Как у тебя вообще дела? — поинтересовался Вуори. — Мне это кажется, или ты действительно редко приходишь?
Они стояли вплотную друг к другу возле окна аппаратной и Машины руки, почти непроизвольно, перекочевали в Юссины ладони. Он на мгновение задумался. Каждый хочет всё и сразу — нетерпение сердца. Или ещё русская, не очень понятная фраза, которую однажды объяснила Сенья «охота пуще неволи». Классический сюжет. Господи, чем всё это обернётся.
— Если ты планируешь работать вместе с нами, то следует появляться почаще. Не тот вариант, что бы скромничать.
Фраза была незначительная, ничего не обещающая, но Маша всё равно заулыбалась, осознав, что о её способностях помнят и даже строят, какие-то планы.
— Я не знаю, — смущенно пробормотала она, — вы же ничего конкретного пока не предлагали, а мне неудобно приходить в студию просто так.
Юсси рассеянно хмыкнул, видимо недоумевая зачем все эти великосветские церемонии. Маша же жалобно посмотрела ему в глаза столкнулась с озорным взглядом и невольно рассмеялась.
— Можно подумать сюда только репетировать приходят, — Юсси коротко хохотнул, — не бери в голову — бери в рот. Тьфу! Извини, я хотел сказать «приходи почаще».
— Вуори, — на пороге аппаратной неожиданно появилась Мия. Она окинула развернувшуюся картину ненавидящим взглядом и холодно уточнила:
— Мы едем домой или ты хочешь остаться здесь?
***
Маша втащила свои вещи в дверь общежития и шумно отпыхиваясь, поволокла сумку к лифту. Вчера Арчи уехал на гастроли и она приняла решение вернуться в студенческое общежитие. И хотя они прожили в одной квартире почти всё лето, бок о бок, оставаться на чужой жилплощади Маше не хотелось. Апартаменты располагались на шестом этаже и выходили окнами на тихую улицу с парой небольших магазинов. Одинаковые скромные комнаты, которые летом превращались в хостел.
Маша машинально сунула ключ в замочную скважину своей комнаты и неожиданно поняла, что дверь не заперта. По телу, от затылка, до самого копчика прокатился весьма неприятный холодок, так как Маша отлично помнила, что перед переездом к Арчи самолично запирала дверь, как положено. Она даже помнила, как подёргала ручку и нынешнее открытие оказалось весьма неприятным. Конечно, даже в этой маленькой и благополучной стране могли быть воры, но в Машины планы совершенно не входило столкнуться с грабителями нос к носу в самой дальней и самой тихой комнате. Здравый смысл подсказывал, что надо вернуться вниз и позвать дежурного администратора, но вопреки этому самому здравому смыслу, Маша робко потянула дверь на себя и чуть дыша, вошла внутрь.
Комната представляла собой странное зрелище. Не то, чтобы её разгромили и изуродовали окончательно, но абсолютно все вещи были не на своих местах. Дверцы шкафов распахнуты, ящики комода выдвинуты, а бельё перерыто так, словно на трусиках выискивали следы её недавнего падения. Аптечка вытряхнута прямо на столик, а пакет с прокладками распотрошён самым варварским образом. Мария изумлённо застыла, пытаясь понять, что за неведомый маньяк так беспардонно вторгся в её интимное пространство. Но пожалуй больше всего её удивило, то, что стационарный компьютер не просто работает, а то, что в нём открыты все её владки социальных сетей и мессенджеров.Казалось, что комнату тщательно обыскивали, но кажется ничего не тронули и Маша, в полном недоумении, замерла на пороге.
— Добрый день, Машенька!
Бабушка вышла из ванной комнаты, сжимая в руках Машину косметичку.
— Здравствуй, бабуля, — Маша с недоумением покосилась на свою сумочку, любезно подаренную Светкой и почувствовала, как сердце непрошенно ухнуло в пятки.
Приезда бабушки Мария никак не ожидала и этот внезапный визит, без звонка или сообщения поверг её в растерянность пополам с нарастающим ужасом. Бабушка появилась в Финляндии, как некий знак судьбы или скорее, как карающий меч правосудия.
Только сейчас до Маши начал доходить весь ужас содеянного. Она молча стояла на пороге и чувствовала, что пол под её ногами, уходит куда-то вниз, словно густая болотная жижа.
Все возложенные на неё надежды не оправдались. Она поступила с близкими людьми самым предательским образом, воспользовалась ими, как червяк яблоком. Вместо обучения в престижном учебном заведении, связалась с сомнительной компанией, наплевала на собственные способности и на усилия затраченные родственниками. К тому же вплелась в весьма неприятную историю и, как сказали бы въедливые старушки на лавочке «лишилась девичьей чести и достоинства».
Хуже могло быть только то, что всё это время она врала: врала о своих успехах, о занятиях, об интеллигентных подружках по академии и культурном досуге в самых изысканных местах. Врала так беспардонно и нагло, что не поверить ей было просто невозможно.
— Маша, скажи мне, пожалуйста, я чем-то тебя обидела? Унизила или, может быть обделила?
Бабушка начала говорить без всякого предисловия. Как всегда несколько повышенным тоном и Маша невольно заметила, как побагровело её круглое сдобное личико и как непроизвольно трясётся голова. От этой монотонной трясучки ей стало особенно нехорошо. Она знала, что бабушка страдает болезнью Паркинсона и теперь, благодаря её поведению, течение заболевания может значительно ухудшится. Ещё несколько таких потрясений и бабуля не сможет играть на фортепиано и учить детей. Не сможет заниматься делом всей своей жизни. Маша почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она сдержалась с огромным трудом и проклиная себя за малодушие и лживость, осторожно поинтересовалась:
— Что-то случилось? Ты приехала так внезапно, без всякого предупреждения.
На самом деле ей очень хотелось зареветь. Громко, басовито, с соплями и обиженно надутыми губами, как часто бывало в детстве. В полном и безоговорочном раскаянье, броситься бабушке на шею. Пообещать, что она больше никогда так не будет и получить такое облегчающее и радостное прощение. Однако, на этот раз, Машу, что-то тормозило. Какой-то невнятный штришок то ли возмущения, то ли недоумения, который удерживал от этого самого броска.
— Машенька, что с тобой происходит? — бабушка подошла вплотную к Маше и крепко стиснула за руки. — До меня дошли слухи, что ты совершенно не стараешься учиться, что ты связалась с каким-то проектом, далёким от приличной музыки, и что у тебя слабая успеваемость по классу фортепиано. Но ведь ты и в школе, и в консерватории всегда была лучшей.
Бабушка была совсем маленькая, кругленькая и немного нелепая в своих старомодных кудельках и не менее старомодном платье с аккуратным белым воротничком. Маша почувствовала до боли знакомый, запах яблочных духов и поняла, что больше не в состоянии врать.
— Бабуля, — Маша невольно хлюпнула носом, — я не хотела. Это, как-то само получилось…
— Значит, всё-таки правда, — голос у бабушки стал безжизненным и она безвольно уронила руки, — значит правда, — чуть слышно, одними губами повторила она, — а я то думала врут. Завидуют твоему дару.
Маша смахнула с глаз слёзы и несмотря на ситуацию, удивленно спросила:
— Кто врёт, бусечка? Что, вообще произошло? Что на меня наговорили? И что ты искала в моей комнате?
— Какая ж ты, глупая, Машенька, — бабушка негромко вздохнула, — смотришь на мир широко раскрытыми глазами. Ты не представляешь, сколько у тебя ещё будет завистников в музыкальном мире.
Маша не выдержала и непроизвольно прижалась к бабушке, чувствуя, как я её сухонькая дрожащая ладонь гладит её тонкие слабые волосы. И эти объятия были настолько родней и доверительней, что она снова невольно содрогнулась от стыда. Такой тёплой близости ей не могли подарить ни Светкины дружеские обнимашки, ни страстные нетерпеливые облапывания Арчи или нелепые вороватые прикосновения Юсси.
— Каких мне только гадостей не наговорили, — бабушка провела рукой по Машиной спине и обескураженно покачала головой, — не хочу даже повторять.
Маша на секунду отстранилась от бабушки и чувствуя, всё нарастающее недоумение, ещё раз осмотрела комнату.
— Машенька, ты не подумай, что у меня паранойя, но ты сама прекрасно знаешь, какое сейчас время. Ты же всегда была хорошей послушной девочкой. Закончишь академию, уйдёшь от всех этих завистников и заводи себе друзей, каких захочешь. Сейчас тебе это не только не нужно, но и опасно. А какие сейчас отвратительные молодые люди. Практически все потенциальные насильники. Это они сейчас с тобой разговаривают и любезничают, а потом заманят в тёмный угол и там…
— Бусечка, — Маша невольно рассмеялась, — ты же у меня такая современная здравомыслящая бабушка, что за глупости? С чего ты решила?
— НТВ, деточка, смотрю, передачи Малахова, а там всё на реальных событиях основано.
— Ой, бабушка, — Маша рассмеялась сквозь слёзы, — какая же ты смешная.
— Хоть смешная, хоть нет, а всё может случиться, — суховато отозвалась бабушка, — и ведь так правдиво всё выглядит. Я ведь поверила старая дура, всю переписку твою просмотрела, все вещи перевернула. Я ведь тебе маму заменила, имею право.
Озарение накатило на Машу так молниеносно, что она едва не захлебнулась от накативших эмоций. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться чьих рук это дело. Любопытными оставались лишь детали, каким образом Мия Пуумалайнен смогла донести все неприглядности Машиного поведения до бабушки. Впрочем, на данный момент это почти не имело значения и Маша лишь судорожно стиснула сумку, которая до сих пор висела у неё на боку.
Вслед за озарением, на Машу нахлынуло отвращение, пока ещё не очень чёткое, скорее оформившееся пунктиром. Такое беспардонное вторжение в её пространство, нарушение личных границ. А все эти мягкие вкрадчивые мысли вслух ничто иное, как своеобразное насилие, способ получить над ней власть. Какое-то время Маша стояла молча, пытаясь справиться с ощущением собственной лопоухости. Осознавая, что её бабушка далеко не та мягкая и наивная старушка, которая смотрит сомнительные передачи и срывается по первому требованию близких. От этих открытий и догадок тянуло нестерпимой тошнотой.
— Слава Богу, что ты у меня девочка умненькая и порядочная, — бабушка совершенно спокойно вернула косметичку на полочку ванной комнаты, прошла к компьютеру и так же спокойно закрыла все Машины странички, — я-то сорвалась, как дура. Поеду успокою папочку, а то он так разволновался. Уж лучше мы тебя домой заберём, стоит ли платить такие деньги в то учебное заведение, где на тебя наговаривают и обижают.
— В Финляндии образование бесплатное, — машинально напомнила Маша.
Намёк был более, чем понятен и она снова ощутила тошноту. Чтобы удержать её в нужных рамках, бабушка вспомнила о самых действенных возжах — финансовых. Она почувствовала себя в паутине, в той мягкой обволакивающей заботе из которой практически невозможно вырваться, где под маской демонстративного добра, маскируется чужая железная воля.
Это озарение посетило Машу впервые в жизни. Чёткое, яркое и столь оглушительное, что она едва удержалась от того, что бы не стошнить прямо бабушке под ноги.
Вслед за тошнотой пришли уныние и беспомощность. Один жест со стороны родных и для неё всё кончится. Всё: Финляндия, полюбившиеся Хельсинки, друзья, вольница, рок-музыка. И смех, и концерты, и посиделки на репетиционных точках, и прогулки. Поцелуи.
Маша бессильно опёрлась плечом о стену. Она снова вспомнила разговор со Светкой на рок-фестивале. Кажется, подруга была не так далека от истины. Едва Маша вспомнила их недавнюю беседу, как на пороге выросла Светка. Вспомни чёрта — он и появится.
— Э-э-э, здравствуйте, — проныра оценила ситуацию в одно мгновение и церемонно раскланялась с бабушкой.
— Моя подруга Сенья, — уныло представила Маша, невольно возблагодарив Бога, что Светка не заявилась к ней в кожаных штанах и какой-нибудь драной майке-расписухе.
— Косунен, — нагло подтвердила Светка, — я немного говорить по-русски. У вас очень трудный язык, — и снова манерно кивнула, пытаясь понять понимает ли Машина бабушка по-фински. — Что у тебя случилось?
Бабушка не понимала, и Светка облегчённо вздохнула.
— Ты же её не ждала? — негромко поинтересовалась она, когда бабуля отошла вглубь комнаты.
— Да.
— Что-то случилось? Чего это вдруг она приехала?
— Потом расскажу, — Маша махнула рукой и поинтересовалась, — а ты чего прибежала?
— Сегодня акустика в Риффе, — сообщила Сенья, — такой небольшой междусобойчик. Юсси приглашает, он будет играть на гитаре. Вот умора. А потом афтепати только для своих, хотя я вижу тебе не до вечеринок. Чем помочь?
— Ничем, — Маша отвернулась, стараясь не смотреть Светке в глаза, — я, кажется, вообще никуда больше ходить не буду.
@темы: закончен, юмор, эротика, рок-музыканты, фанфики, Голос, психология, романтика, фанфики по финским группам, гэт, драма