читать дальшеКладбище было старое, запущенное и жутковатое. Наверное, в таких местах и рождались легенды о привидениях, вампирах, оборотнях...
Несколько молодых людей, с ног до головы одетых в чёрное, шли через самую непарадную его часть. Многие могилы угадывались лишь скромными холмиками, плотно засыпанными чёрной перепревшей листвой.
— Дурацкая затея! — тихонько проворчала одна из девушек, — и чего мы здесь не видели? Ночевать где будем? Погода, вон портится!
И, действительно, с севера то и дело налетал порывистый колючий ветер, который гнал по тёмному небу густые рваные облака.
— Да ладно тебе, Тэйлин, — улыбнулась ближайшая её спутница, — когда ещё так вместе все соберёмся? Потерпи немного, сейчас до часовни дойдём!
Девушка сердито пожала плечами, но ничего не ответила. Ветер усиливался и скоро заморосил мелкий холодный дождик. Под ногами зачавкала грязь, выступающая между плиток. Тэйлин плотнее запахнула на себе вязанную накидку, надвинула капюшон. К сожалению, шикарный чёрный плащ создавал лишь видимость тепла, на самом деле Тэйлин пробирало до костей. Она шла последней, и её всё время преследовало ощущение чьего-то жуткого, сверлящего взгляда, что впивался прямо в спину.
Чтобы немного отвлечься Тэйлин начала рассматривать памятники, надписи и эпитафии. Так-как погост был очень стар, многие надписи совсем стёрлись. Растресканные гранитные плиты покрывал густой зеленоватый мох. Могилы были неухоженные, запущенные, многие захоронения совсем провалились и рядом с дорожкой зияли пустые, чёрные провалы. То и дело на их пути попадались гилые завалившиеся кресты, и готам приходилось их огибать.
— И на фиг мы потащились на этот съезд? — Тэйлин вновь не утерпела и добавила ещё более ядовито, — мы что, как самые true, в заброшенной часовне спать будем?
— Да! — её подружка Рия даже немного удивилась, — да там уже полно народу. Сама знаешь, сколько людей приехало! — и лукаво улыбнувшись, она добавила, — скажи честно, что боишься!?
Тэйлин хмыкнула и недоверчиво посмотрела на парней, что шли впереди.
Двинулись дальше. Часовни пока не было видно. Продираться приходилось через густые заросли ивы, которая заполонила почти всё кладбище. Гибкие и одновременно очень твёрдые корни вспучивались то там, то сям и вытягивали за собой покосившиеся памятники. Тэйлин несколько раз споткнулась и со злобой выругалась. Ей по прежнему было необъяснимо страшно. Это была далеко не первая прогулка по ночному погосту, но сейчас её преследовало почти животное ощущение, что за ней кто-то следит. Казалось, что в спину упирается чей-то неподвижный и холодный взор. Тэйлин заставила себя обернуться огромным усилием воли. За переплетением ивовых стволов угадывалось зеленоватое, мерцающее небо. Из-за ветра деревья раскачивались словно травинки. За мечущимися, неясными тенями угадывалась другая тень, более ясная, отчетливая. Тень, очень напоминала человека в балахоне с низко надвинутым капюшоном.
— Слушай, посмотри-ка туда, — Тэйлин подёргала Рию за рукав, — там, кто-то идет!
— Да, возможно, — равнодушно бросила Рия и сказала:
— Сейчас выйдем на главную аллею, а там до часовни рукой подать.
"Рукой подать" растянулось ещё минут на сорок. То ли они заблудились, то ли Рия переоценила возможности, но молодые люди ещё довольно долго плутали между могил.
— Давайте отдохнем возле склепа, — наконец предложил один из парней, и он ткнул рукой в массивное сооружение, что возвышалось над остальными целой горой.
Пока все отдыхали, сидя на развалинах какого-то памятника, Тэйлин успела обойти величественный склеп с трёх сторон. (С четвертой он примыкал к кладбищенскому забору).
Склеп заметно отличался от привычных траурных сооружений. Его не украшали обычные ритуальные венки, чаши, ажурные решетки. Огромные серые камни были сложены в грубую и даже примитивную постройку. Ни единого окна, украшения, надписи. Просто массив серых влажных валунов. На стыках огромных диких камней прорастали травинки, а на впечатляющем фундаменте рос скользкий и бархатный мох. Но самым любопытным оказался вход в склеп. Даже в темноте Тэйлин разглядела толстенную проржавевшую дверь. Она была невероятной толщины, словно вход в радиоактивный бункер. Толстая (наверное, не меньше ладони), совершенно гладкая, холодная и чуть скользкая. На двери не было даже намёка на ручку или скважину для ключа. Почти единый монолит с каменной стеной. Даже при желании не открыть. Ни единой щели, ноготь не просунешь.
— Пошли! — раздумья Тэйлин прервала Рия.
— Кто здесь похоронен? — поинтересовалась Тэй, — какой странный склеп. Я таких никогда не видела. И дверь у него странная. — Да, — Рия с интересом оглядела вход и согласилась, — такое впечатление, что дверь специально заварили. Ну, ладно пойдем, — она кивнула на несколько темных силуэтов и добавила, — ты была права, к нам ещё люди присоединились, они так и шли за нами, от самого трамвайного кольца.
Часовня находилась возле главного входа на кладбище. Высокая, тёмная, она была давно заброшена, как и весь этот мрачный погост. Её черные, пустые окна взирали на кладбище с немым и злым укором днём, а ночью в окнах церквушки мелькали летучие мыши и, как поговаривали неясные синие огни. Наверное, там обитали бездомные, но любителей удостовериться в этом факте, как-то не находилось. Сейчас на фоне ночного неба церковь поднималась размытым черным пятном.
На ветру гулко хлопала дверь. Молодые люди подошли ближе. Кирпичные крошащиеся стены, обрушенные ступеньки...
Тэйлин почему-то обернулась назад и посмотрела на чёрную громаду склепа. Затем снова на мёртвые глазницы часовни. По её коже пробежала дрожь, такое впечатление, что и над этой церковью и над этим кладбищем зависло мрачное и немое проклятье и проклят будет тот, кто посетит эти места в столь недобрый час. Тэйлин безудержно захотелось броситься к одному из парней (его звали Людер) и прижаться к его телу. Хотелось, что-бы он закрыл её от мрачной реальности и передал часть своей заразительной весёлой силы. Она удержалась огромным усилием воли и полная презрения к самой себе, прошла внутрь часовни первая.
Рия не ошиблась. Всё помещение часовни сверху донизу занимали готы, приехавшие на фестиваль. Не смотря на мрачную ночь и прославленную готическую эстетику, молодые люди вели себя очень даже весело. Где-то наверху под гитару орали песни HIM, внизу пили вино, болтали, смеялись, шумели. Компанию Тэйлин и Рии приняли громкими возгласами и радостными приветствиями. Когда они уселись, им тут же предложили вина, откуда-то появился магнитофон.
Тэйлин отхлебнула из пластикового стаканчика, она устало откинулась к стене. Ей хотелось спать, но воспоминания о жутковатом кладбище и странном склепе тревожили всё сильней и сильней. Она приоткрыла глаза и снова ощутила на себе взгляд. Знать бы кому он принадлежал? Цепкий. Любопытный. Даже обжигающий. Но на этот раз не злой и даже не страшный. Тэйлин машинально посмотрела на Людера. Господи, как же с ним непросто. Тэйлин прикрыла глаза и вновь устало откинулась к холодной и грязной стене. Она и Людер встречались месяцев шесть и на самом пике их романа он вдруг заявил, что хочет быть один. Людер даже не снизошёл до объяснений, просто ушёл в свои переживания, оставив Тэйлин в полном недоумении с разбитым сердцем, оскорбленную и озлобленную. Она всё ещё надеялась на его возвращение. Но Людер не говорил ни да, ни нет, мучил и её и себя и усложнял их отношения всё больше и больше. Однако сейчас Тэйлин думала совсем о другом человеке, невольно сравнивая его с Людером.
Мишка Лазарев! Вот с ним всё было просто и понятно. Мишка никогда не задавал лишних вопросов, не строил на Тэйлин планы, не встревал со своими амбициями. Он просто был рядом, как говорят: в радости и в печали. Он принимал Тэйлин, как должное. Ему было плевать, что она некрасива, не слишком интеллектуальна, вспыльчива и капризна. Он просто был рядом. А потом Мишка исчез. Причём исчез как-то странно. Мама объяснила его пропажу банально: "Мишины папа и мама в ссоре. Мише пришлось переехать". Однако, она почему-то всё время отводила глаза и добавила уже совсем невпопад: "Тебе лучше к Лазаревым не ходить, это, может быть, неудобно". Однако Мишкины родители продолжали жить вполне мирно и никуда не переезжали. Вот только Мишина мама ещё несколько месяцев ходила, как потерянная. Мрачная, неадекватная. На все вопросы соседей она отвечала грубоватыми замечаниями или просто отмалчивалась.
Тогда Тэйлин было всего четырнадцать, и она горевала по поводу событий не особенно сильно. Впереди маячил университет, новые знакомства, переезд в другую квартиру, столько замечательных и интересных перемен! О Мишке Тэйлин начала вспоминать совсем недавно. Вот и сейчас, в этом страшном и странном месте, ей было бы гораздо проще с Мишкой, чем с красивым, но крайне самовлюблённым Людером. Мишку захотелось увидеть до боли!
Утро оказалось полной противоположностью ночи. Тэйлин проснулась одна из первых. Она встала, осторожно перешагнула через спящих, и направилась к спуску со второго этажа. Возле большого оконного проёма, ей захотелось задержаться и посмотреть на кладбище при свете солнца. День обещался быть жарким. Светло-золотое солнце ещё только набирало силу. На тёмно-зелёных кустах бузины, что росла у самой часовни, лежали крупные бриллиантовые капли росы. Чуть поодаль под тонкими светлыми лучами колыхался бело-розовый пахучий жасмин, ещё дальше сирень. А где-то в глубине кладбища, как раз в районе странного склепа отчаянную возню затеяли воробьи. Их оголтелое, какое-то пьянящее чириканье создавало удивительное ощущение того, что жизнь всё-таки продолжается и не так уж она плоха. Тэйлин улыбнулась и перевела взгляд ближе, на здание самой часовни. Ощущение жизни было и здесь. Между осыпающимися красными кирпичами то тут, то там пробивались задорные пучки травы, а на скате крыши пророс вездесущий кустик серебристой ивы. Тэйлин улыбнулась ещё раз и оглядела всю ту разношерстную, шумную команду, что сейчас мирно спала под стенами старой церкви. Народу действительно было много. Спали кто как, порой примостившись в очень неудобных позах. Сидя, под боком друг у друга, вперемешку парни и девушки, кто прямо на полу, кто, расстелив свои чёрные одежды.
Тэйлин перевела взгляд ниже к большому окну на выходе и у неё невольно зарябило в глазах.
Переход к первому этажу образовывал небольшой балкончик и на этом самом балкончике, на расстеленном чёрном балахоне лежало полуобнажённое и удивительно прекрасное существо. Тэйлин потрясла головой, пытаясь совладать со странным видением.
Парень... хотя нет, вроде девушка... или всё-таки молодой человек?
Оно лежало на животе, опираясь на сложенные руки, и, что-то читало, видимо совершенно не замечая, как на него беспардонно пялится Тэйлин. Как бы то ни было, но в считанные секунды, она впитала в своё сознание всё, даже малейшие детали, начиная от разбросанных по спине кудрявых волос, удивительно чистой и белой кожи и кончая длинными и сильными ногами.
Необыкновенно нежная кожа, оттенка топленого молока, хрупкие линии плеч и спины, тонкая шея, всё это наводило на мысли о странной бесполости, андрогинности этого прекрасного полу-мальчика, полу-девочки. Задумчивый поворот головы, нежный бледно-розовый рот, шелковые тёмные кудри на светлой спине. Тэйлин почувствовала, что смотрит, как ошалелая на нежный сосок, голый бок, тонкие и упругие бёдра...
— Привет, — даже голос у существа был какой-то бесполый, для девушки слишком низкий, для парня мягкий. Тем более в речи звучали немного не мужские; рыдающие и глубокие интонации, — тоже не спишь? Утро чудное. Тебя как зовут?
— Тэйлин,- машинально ответила Тэй.
— А я Фройг.
"Имя вроде мужское", — в полной растерянности подумала Тэйлин и мысленно добавила про себя: "Впервые вижу такую внешность".
— Скучно. Может быть, погуляем? — существо приподнялось на локте. Тэйлин вновь пронзило до самого сердца.
Тонкое белое горло с голубой жилочкой между ключиц, изогнутая линия подмышки и грудь... Вроде бы плоская, совершенно гладкая, даже твёрдая, но нежно-вишнёвые соски были остренькими, выпуклыми и сладкими даже на один вид.
— Пойдём, — машинально кивнула Тэйлин.
И машинально уставилась в удивительные глаза этого существа. Они были цвета абсента... Хотя нет... На просвет ледяные, холодные и ядовитые в голубизне медного купороса, а в тени мягкие, цвета бутылочного стекла, задумчивые и поглощающие.
"Фройг", — прошептала Тэйлин, — Фройг? Вообще-то так и девушку могут звать".
Тэйлин и не заметила, как оно влезло в длинный (до пола) тёмный балахон, теперь нежная угловатость угадывалась за складками одежды.
Всё ещё разглядывая изгиб подбородка, кисти рук, движения бёдер при ходьбе, Тэйлин почувствовала совершенно необузданное, жадное желание завладеть этим андрогином, не взирая на его истинную половую принадлежность. Тэй еле сдержалась, чтобы не сказать нечто непристойное прямо сейчас...
День они провели вместе, уединившись от остальных. С Фройг было одновременно спокойно, одновременно и тревожно. Они болтали, словно старые друзья, спокойно, с интересом, о музыке, о моде, о погоде, об архитектуре. Однако, Тэйлин не находила себе места от напряжённого ощущения неопределённости. И беспокоил её даже не глупый вопрос о половой принадлежности Фройг, а ощущение какой-то непостижимой тайны, что окутывала всё это существо. В конце концов, уже ближе к вечеру они подошли к тому странному склепу, который Тэйлин рассматривала ночью. Прогретые за день камни излучали тепло, а от часовни их отделяла целая стена травы, которая была выше человеческого роста.
— Какое странное сооружение, — тихонько заметила Тэй, — я никогда таких не видела. Как думаешь, кто здесь похоронен?
— Да, своеобразное, — Фройг дотронулось тонкой ладонью до тёмной двери, затем развернулось и прислонилось спиной к тёплым камням. Его голова беспомощно и устало откинулась назад. Глаза закрылись и на нежные щёки легли голубые полукружья ресниц.
"Господи! — едва не закричала Тэйлин, — я сойду с ума ! Кого ты мне напоминаешь? Я тебя где-то видела! Кто же ты?"
Девушка подошла ближе и не очень уверенно положила свою ладонь рядом с головой Фройг. Фройг внезапно приоткрыло глаза, и их взоры столкнулись. На какой-то миг Тэйлин показалось, что она тонет в болотно-зелёном, тёплом и прозрачном омуте. Её разрывало от мучительного ощущения, что она, что-то забыла и никак не может вспомнить...
В следующий миг Тэй оказалась в объятьях Фройг, вроде бы нежных, а вроде бы и сильных. Её щека прикоснулась к щеке Фройг, покрытой нежным персиковым пушком. Возле уха она почувствовала тёплое и встревоженное дыхание. Тэйлин стало невыносимо жарко. По всему телу прокатилась раскалённая волна, и она бессознательно обняла Фройг за шею.
— Ты, можешь меня поцеловать? — Фройг говорило еле слышно, и Тэйлин догадалась только по одному движению его губ.
Она поцеловала Фройг очень осторожно, словно на пробу, мягко сжимая губами её розовую и слабую нижнюю губу, та же участь постигла и верхнюю губку, чуть вздёрнутую и чувственную. И уже через секунду Тэйлин охватила губы Фройг своим ртом со всей жадной торопливостью, мягко касаясь тёплого влажного языка своим языком. Фройг сделало нервное освобождающее движение плечами и попросило так же тихо, как и до этого.
— Ещё! Не останавливайся!
Тэйлин ждала этого момента, она принялась торопливо расстегивать на горле Фройг застёжки. Открылась нежная шея. Фройг запрокинуло голову, подставляя горло для поцелуев.
Тэйлин словно в каком-то сне прикоснулась губами к тёплой, атласной шее. Её состояние не было даже возбуждением. Она действовала в каком-то горячем тумане на грани с судорогами, пытаясь впитать тело Фройг, как можно полнее и быстрее. Пальцы Тэйлин запутались в упругих, непослушных завитках на затылке. Второй рукой Тэйлин торопливо распахнула балахон ниже груди. Пальцы перекочевали на напряженные, возбужденные соски, затем на гладкий живот с ямочкой пупка и ниже...
Тёплые шелковистые бёдра шаловливо зажали её ладонь между собой.
Через секунду они очутились в густой, немного скрипучей траве. Под спиной Тэй оказалось целое одеяло из переплетённых зелёных стеблей. Она приоткрыла глаза и сперва увидела над собой чистое синее небо, и затем лицо Фройг.
" Наверное, это счастье просыпаться по утрам и видеть перед собой эти глаза, эти губы, эти каштановые кудри, — подумала девушка, — какая совершенная божественная красота, ни одной неправильной черты".
Фройг оказалось сверху Тэйлин. Девушка приятно замерла, ощущая сладкую давящую тяжесть, прикосновение живота к животу.Тэйлин осторожно провела руками по телу Фройг, плотнее прижимая его к себе.
" Всё-таки, кто ты?" — думала Тэйлин, разглядывая точёный нос, шелковистую фарфоровую кожу и тонкие, нервные пальцы, — где я могла тебя видеть?"
Тэй провела руками вверх, увлекая за собой тёмную ткань балахона. Тэй чувствовала, что задыхается, ей было тесно, жарко, всё тело покалывало нервными наэлектризованными иголками.
В полубессознательном, каком-то сонном состоянии она почувствовала, что Фройг погружается в её тело. Но это не было похоже на обычную близость. Тэйлин вдруг показалось, что Фройг, как-будто вливается внутрь. Где-то в районе груди, а может быть и живота, лона, словно затекает внутрь, наполняя тело жидким, бушующим пламенем. Фройг двигалось медленно, но очень сильно, с каждым ударом проникая в тело Тэйлин до самого мозга. В самый острый момент Тэйлин на несколько мгновений отключилась и возвращение сознания происходило, как бы кусками. Судорожно всхлипывая, сквозь слёзы, Тэйлин увидела белое запрокинутое лицо, вздымающуюся грудь и... левое бедро.
Высоко, почти у самого паха, на внутренней поверхности ноги было родимое пятно в виде летящей ласточки! Тэйлин едва не потеряла сознание вновь — точно такое же родимое пятно было у Мишки Лазарева.
Истошный крик:
— Эй, Тэйлин, где ты? Мы тебя обыскались! — вырвал Тэйлин из нереального сна, словно взрыв. От испуга она грубо скинула Фройг прочь и почти в панике бросилась на крик. В мозгу стучало:
"Мишка, это же Мишка!!! Какой же он стал красивый! Настоящий ангел".
Тэйлин даже не помнила слов, которыми отговорилась от Рии, и всё ещё прибывая в шоковом состоянии, вернулась к знакомому тёмному склепу. Фройга не было! Примятая трава, мерное сонное стрекотание кузнечиков, мягкий розовый закат. Тэйлин удивленно огляделась — как сквозь землю провалился! Да было ли всё это? Девушка в полном недоумении обошла склеп, ближайшие могилы, густые кусты боярышника. Фройг исчез!
Тэйлин вернулась к склепу и в изнеможении прислонилась к тёплым камням. Ей всё ещё виделись глаза Фройга, тёплое дыхание, прикосновения пальцев.
Внезапно на Тэйлин подуло неприятной затхлой сыростью. Девушка отогнала от себя видение и подняла голову. Массивная дверь склепа была чуточку приоткрыта. Из чёрной, сырой щели тянуло мокрыми камнями и землёй. Где-то в глубине склепа мерно и зловеще капала вода. Тэй медленно-медленно потянула дверь на себя. Раздался глухой, надсадный хруст, будто лопнуло толстое стекло. Под массивом двери заскрипел песок. Запах усилился, и Тэйлин мгновенно облило непроглядной чернильной тьмой. Это был даже не страх. Тэйлин вошла в склеп с чувством полного отчаяния. Это было похоже на шаг на эшафот. Шок от её открытия, отчаяние потери, тайна замурованной двери... Тэйлин ощущала нечто иное, чем пустой, банальный и пошлый страх. Ей надо было найти Фройга!
Она не знала чем связан склеп с этим ангелообразным андрогином, но внутрь её гнала странная, твёрдая уверенность в своей правоте. В склепе царил ледяной холод. Тэйлин тут же озябла. Мёртвый, какой-то густой воздух обволакивал её со всех сторон, словно покрывалом. Тэй вытянула руки, чтобы не споткнуться. Стены склепа были склизкие, промёрзшие, кое-где угадывались швы от замурованных захоронений.
"Хорошо, что гробы замурованы, — подумала Тэй, — противно было бы напороться на груду костей". Девушка нашла в кармане зажигалку, слабый, бледно-жёлтый огонёк осветил сводчатые стены и земляной пол. Склеп казался бесконечным, он уходил куда-то вглубь и звуки, доносящиеся с улицы, становились всё глуше. Воздух сгущался, становился всё более плотным, со стен мерно текли капли — в своде склепа, раздавались гулкие отзвуки их падения. Казалось, что мерные водяные капли отсчитывают капли жизни, что была отпущена Тэйлин.
Голос, который она услышала, едва не вызвал разрыв сердца:
— Я знаю, ты, меня ждала, но тебе больше не надо искать со мной встречи.
Силуэт Фройга угадывался с трудом, зажигалка погасла и Тэй ощущала его присутствие по теплу, исходящему от тела. Она порывисто обняла его гибкое тело, опустилась на пол и судорожно обхватила за колени.
Фройг дрожал. Казалось, что он готов заключить Тэйлин в объятья, но, что-то мучительно мешает. Она выпрямилась.
Между ними повисло, какое-то странное ощущение непреодолимого препятствия.
Это случилось, когда руки Тэйлин, перебрались на голову и прикоснулись к лицу, Фройг болезненно дёрнулся, порывисто отстранился и крикнул откуда-то из темноты:
— Тебе не надо меня искать!
Звук его голоса ударился о потолок склепа и затих, наступила зловещая тишина.
Внезапно на Тэйлин повеяло уличным теплом.
Она шагнула вперёд и наткнулась на дверь, точно такую же, что была с той стороны. Это удивило Тэйлин. Неуверенно нажав на дверь, она оказалась по ту сторону кладбища. Потайной вход склепа, выходил прямо на улицу, в виде еле приметной калитки в заборе.
Сонная, пригородная улица была пуста. Где-то далеко прогрохотал грузовик, гулко хлопнула дверь, закрываемого на ночь магазина. Тэйлин ещё раз огляделась. Никого! И только далеко-далеко, у самого кольца трамвая, мелькнул человек отдалённо похожий на Фройга. Она даже не успела толком разглядеть, что было одето на этом человеке!
Тэй бросилась в ту сторону просто по интуиции. Пытаясь не потерять пешехода из вида. Бежать пришлось долго. Человек то появлялся, то исчезал, за деревьями, за строениями и Тэйлин мучительно боялась отстать.
Совсем стемнело. Улица внезапно оборвалась, и Тэйлин очутилась перед неприглядным низким строением. Старую двухэтажную постройку окружала довольно высокая стена.
Тэй с трудом протиснулась между прутьями ограды и вылетела на дорожку с растресканым асфальтом. Когда она приблизилась ко входу, на неё пахнуло больницей, какими-то лекарствами, запахом сырого, плохо стираного белья и казённой еды.
— Стой! Ты кто такая? Как ты сюда попала? — Тэйлин остановила рыхлая, полная тётка в грязном белом халате.
— Я на кольцо трамвая шла. Да заблудилась, — лихо соврала Тэйлин.
— Да тебя совсем в другую сторону понесло, — проворчала тётка, — пойдём, провожу тебя к воротам. Да побыстрей. Нельзя здесь...
— А, что это? — как можно невинней поинтересовалась девушка, — больница?
— Лепрозорий, — коротко бросила толстуха.
— Что? — не поняла Тэй.
— Лепрозорий, — повторила женщина, — место, где лепру лечат. Слыхала, когда-нибудь? Ну, по-простому проказу. Проказа по научному лепрой называется.
— Лепрозорий! — как эхо повторила Тэйлин, — проказа? Так это заболевание было в Средние века!
— Ну, да, — спокойно согласилась тётка, — таких больных сейчас к счастью мало, но очень они тяжёлые, изуродованные, неприглядные. Вот и держат их от людей подальше, — женщина взяла Тэйлин под руку и повела к воротам, — нечего тебе, миленькая, здесь делать. Во-первых, заразные они, а во-вторых, дюже страшные, с непривычки испугаться можно...
Человек в чёрном балахоне вылетел на них неожиданно. Наверное, он прятался где-то на территории и не рассчитав вышел прямо на Тэйлин.
— Мишенька, — ласково сказала тётка, — иди в корпус, поздно уже. Опять, ты, на себя этот балахон нацепил! Наверное, опять по кладбищу гулял? — она вздохнула и, обратившись к Тэйлин, горестно добавила, — любит на кладбище гулять. Да где ему ещё гулять? Он здесь самый тяжёлый.
Тэйлин вскинула глаза и обомлела. На неё смотрело жуткое, изуродованное лицо. Все щёки, лоб, шею покрывали глубокие рваные морщины, делая кожу похожей на переваренное мясо и кору дерева одновременно. Из рукавов балахона безжизненно свисали кисти рук. На руках не хватало пальцев, а те, что ещё не разложились заживо, напоминали скрюченные, корявые корни. На голове почти не было волос и вечерний ветер трепал жалкий тёмный пушок. Под ним просвечивала багровая, вздутая кожа. И без слов было понятно, что он ужасно страдает от невыносимых, ничем не снимаемых болей.
Глаза у существа были словно обваренные, красные, с опухшими водянистыми веками, начисто лишенные бровей и ресниц. И только зрачки, сохранили свой нормальный цвет. Фройг смотрел на Тэйлин зеленовато-голубыми глазами цвета абсента.
И она тонула в этом взгляде...
Несколько молодых людей, с ног до головы одетых в чёрное, шли через самую непарадную его часть. Многие могилы угадывались лишь скромными холмиками, плотно засыпанными чёрной перепревшей листвой.
— Дурацкая затея! — тихонько проворчала одна из девушек, — и чего мы здесь не видели? Ночевать где будем? Погода, вон портится!
И, действительно, с севера то и дело налетал порывистый колючий ветер, который гнал по тёмному небу густые рваные облака.
— Да ладно тебе, Тэйлин, — улыбнулась ближайшая её спутница, — когда ещё так вместе все соберёмся? Потерпи немного, сейчас до часовни дойдём!
Девушка сердито пожала плечами, но ничего не ответила. Ветер усиливался и скоро заморосил мелкий холодный дождик. Под ногами зачавкала грязь, выступающая между плиток. Тэйлин плотнее запахнула на себе вязанную накидку, надвинула капюшон. К сожалению, шикарный чёрный плащ создавал лишь видимость тепла, на самом деле Тэйлин пробирало до костей. Она шла последней, и её всё время преследовало ощущение чьего-то жуткого, сверлящего взгляда, что впивался прямо в спину.
Чтобы немного отвлечься Тэйлин начала рассматривать памятники, надписи и эпитафии. Так-как погост был очень стар, многие надписи совсем стёрлись. Растресканные гранитные плиты покрывал густой зеленоватый мох. Могилы были неухоженные, запущенные, многие захоронения совсем провалились и рядом с дорожкой зияли пустые, чёрные провалы. То и дело на их пути попадались гилые завалившиеся кресты, и готам приходилось их огибать.
— И на фиг мы потащились на этот съезд? — Тэйлин вновь не утерпела и добавила ещё более ядовито, — мы что, как самые true, в заброшенной часовне спать будем?
— Да! — её подружка Рия даже немного удивилась, — да там уже полно народу. Сама знаешь, сколько людей приехало! — и лукаво улыбнувшись, она добавила, — скажи честно, что боишься!?
Тэйлин хмыкнула и недоверчиво посмотрела на парней, что шли впереди.
Двинулись дальше. Часовни пока не было видно. Продираться приходилось через густые заросли ивы, которая заполонила почти всё кладбище. Гибкие и одновременно очень твёрдые корни вспучивались то там, то сям и вытягивали за собой покосившиеся памятники. Тэйлин несколько раз споткнулась и со злобой выругалась. Ей по прежнему было необъяснимо страшно. Это была далеко не первая прогулка по ночному погосту, но сейчас её преследовало почти животное ощущение, что за ней кто-то следит. Казалось, что в спину упирается чей-то неподвижный и холодный взор. Тэйлин заставила себя обернуться огромным усилием воли. За переплетением ивовых стволов угадывалось зеленоватое, мерцающее небо. Из-за ветра деревья раскачивались словно травинки. За мечущимися, неясными тенями угадывалась другая тень, более ясная, отчетливая. Тень, очень напоминала человека в балахоне с низко надвинутым капюшоном.
— Слушай, посмотри-ка туда, — Тэйлин подёргала Рию за рукав, — там, кто-то идет!
— Да, возможно, — равнодушно бросила Рия и сказала:
— Сейчас выйдем на главную аллею, а там до часовни рукой подать.
"Рукой подать" растянулось ещё минут на сорок. То ли они заблудились, то ли Рия переоценила возможности, но молодые люди ещё довольно долго плутали между могил.
— Давайте отдохнем возле склепа, — наконец предложил один из парней, и он ткнул рукой в массивное сооружение, что возвышалось над остальными целой горой.
Пока все отдыхали, сидя на развалинах какого-то памятника, Тэйлин успела обойти величественный склеп с трёх сторон. (С четвертой он примыкал к кладбищенскому забору).
Склеп заметно отличался от привычных траурных сооружений. Его не украшали обычные ритуальные венки, чаши, ажурные решетки. Огромные серые камни были сложены в грубую и даже примитивную постройку. Ни единого окна, украшения, надписи. Просто массив серых влажных валунов. На стыках огромных диких камней прорастали травинки, а на впечатляющем фундаменте рос скользкий и бархатный мох. Но самым любопытным оказался вход в склеп. Даже в темноте Тэйлин разглядела толстенную проржавевшую дверь. Она была невероятной толщины, словно вход в радиоактивный бункер. Толстая (наверное, не меньше ладони), совершенно гладкая, холодная и чуть скользкая. На двери не было даже намёка на ручку или скважину для ключа. Почти единый монолит с каменной стеной. Даже при желании не открыть. Ни единой щели, ноготь не просунешь.
— Пошли! — раздумья Тэйлин прервала Рия.
— Кто здесь похоронен? — поинтересовалась Тэй, — какой странный склеп. Я таких никогда не видела. И дверь у него странная. — Да, — Рия с интересом оглядела вход и согласилась, — такое впечатление, что дверь специально заварили. Ну, ладно пойдем, — она кивнула на несколько темных силуэтов и добавила, — ты была права, к нам ещё люди присоединились, они так и шли за нами, от самого трамвайного кольца.
Часовня находилась возле главного входа на кладбище. Высокая, тёмная, она была давно заброшена, как и весь этот мрачный погост. Её черные, пустые окна взирали на кладбище с немым и злым укором днём, а ночью в окнах церквушки мелькали летучие мыши и, как поговаривали неясные синие огни. Наверное, там обитали бездомные, но любителей удостовериться в этом факте, как-то не находилось. Сейчас на фоне ночного неба церковь поднималась размытым черным пятном.
На ветру гулко хлопала дверь. Молодые люди подошли ближе. Кирпичные крошащиеся стены, обрушенные ступеньки...
Тэйлин почему-то обернулась назад и посмотрела на чёрную громаду склепа. Затем снова на мёртвые глазницы часовни. По её коже пробежала дрожь, такое впечатление, что и над этой церковью и над этим кладбищем зависло мрачное и немое проклятье и проклят будет тот, кто посетит эти места в столь недобрый час. Тэйлин безудержно захотелось броситься к одному из парней (его звали Людер) и прижаться к его телу. Хотелось, что-бы он закрыл её от мрачной реальности и передал часть своей заразительной весёлой силы. Она удержалась огромным усилием воли и полная презрения к самой себе, прошла внутрь часовни первая.
Рия не ошиблась. Всё помещение часовни сверху донизу занимали готы, приехавшие на фестиваль. Не смотря на мрачную ночь и прославленную готическую эстетику, молодые люди вели себя очень даже весело. Где-то наверху под гитару орали песни HIM, внизу пили вино, болтали, смеялись, шумели. Компанию Тэйлин и Рии приняли громкими возгласами и радостными приветствиями. Когда они уселись, им тут же предложили вина, откуда-то появился магнитофон.
Тэйлин отхлебнула из пластикового стаканчика, она устало откинулась к стене. Ей хотелось спать, но воспоминания о жутковатом кладбище и странном склепе тревожили всё сильней и сильней. Она приоткрыла глаза и снова ощутила на себе взгляд. Знать бы кому он принадлежал? Цепкий. Любопытный. Даже обжигающий. Но на этот раз не злой и даже не страшный. Тэйлин машинально посмотрела на Людера. Господи, как же с ним непросто. Тэйлин прикрыла глаза и вновь устало откинулась к холодной и грязной стене. Она и Людер встречались месяцев шесть и на самом пике их романа он вдруг заявил, что хочет быть один. Людер даже не снизошёл до объяснений, просто ушёл в свои переживания, оставив Тэйлин в полном недоумении с разбитым сердцем, оскорбленную и озлобленную. Она всё ещё надеялась на его возвращение. Но Людер не говорил ни да, ни нет, мучил и её и себя и усложнял их отношения всё больше и больше. Однако сейчас Тэйлин думала совсем о другом человеке, невольно сравнивая его с Людером.
Мишка Лазарев! Вот с ним всё было просто и понятно. Мишка никогда не задавал лишних вопросов, не строил на Тэйлин планы, не встревал со своими амбициями. Он просто был рядом, как говорят: в радости и в печали. Он принимал Тэйлин, как должное. Ему было плевать, что она некрасива, не слишком интеллектуальна, вспыльчива и капризна. Он просто был рядом. А потом Мишка исчез. Причём исчез как-то странно. Мама объяснила его пропажу банально: "Мишины папа и мама в ссоре. Мише пришлось переехать". Однако, она почему-то всё время отводила глаза и добавила уже совсем невпопад: "Тебе лучше к Лазаревым не ходить, это, может быть, неудобно". Однако Мишкины родители продолжали жить вполне мирно и никуда не переезжали. Вот только Мишина мама ещё несколько месяцев ходила, как потерянная. Мрачная, неадекватная. На все вопросы соседей она отвечала грубоватыми замечаниями или просто отмалчивалась.
Тогда Тэйлин было всего четырнадцать, и она горевала по поводу событий не особенно сильно. Впереди маячил университет, новые знакомства, переезд в другую квартиру, столько замечательных и интересных перемен! О Мишке Тэйлин начала вспоминать совсем недавно. Вот и сейчас, в этом страшном и странном месте, ей было бы гораздо проще с Мишкой, чем с красивым, но крайне самовлюблённым Людером. Мишку захотелось увидеть до боли!
Утро оказалось полной противоположностью ночи. Тэйлин проснулась одна из первых. Она встала, осторожно перешагнула через спящих, и направилась к спуску со второго этажа. Возле большого оконного проёма, ей захотелось задержаться и посмотреть на кладбище при свете солнца. День обещался быть жарким. Светло-золотое солнце ещё только набирало силу. На тёмно-зелёных кустах бузины, что росла у самой часовни, лежали крупные бриллиантовые капли росы. Чуть поодаль под тонкими светлыми лучами колыхался бело-розовый пахучий жасмин, ещё дальше сирень. А где-то в глубине кладбища, как раз в районе странного склепа отчаянную возню затеяли воробьи. Их оголтелое, какое-то пьянящее чириканье создавало удивительное ощущение того, что жизнь всё-таки продолжается и не так уж она плоха. Тэйлин улыбнулась и перевела взгляд ближе, на здание самой часовни. Ощущение жизни было и здесь. Между осыпающимися красными кирпичами то тут, то там пробивались задорные пучки травы, а на скате крыши пророс вездесущий кустик серебристой ивы. Тэйлин улыбнулась ещё раз и оглядела всю ту разношерстную, шумную команду, что сейчас мирно спала под стенами старой церкви. Народу действительно было много. Спали кто как, порой примостившись в очень неудобных позах. Сидя, под боком друг у друга, вперемешку парни и девушки, кто прямо на полу, кто, расстелив свои чёрные одежды.
Тэйлин перевела взгляд ниже к большому окну на выходе и у неё невольно зарябило в глазах.
Переход к первому этажу образовывал небольшой балкончик и на этом самом балкончике, на расстеленном чёрном балахоне лежало полуобнажённое и удивительно прекрасное существо. Тэйлин потрясла головой, пытаясь совладать со странным видением.
Парень... хотя нет, вроде девушка... или всё-таки молодой человек?
Оно лежало на животе, опираясь на сложенные руки, и, что-то читало, видимо совершенно не замечая, как на него беспардонно пялится Тэйлин. Как бы то ни было, но в считанные секунды, она впитала в своё сознание всё, даже малейшие детали, начиная от разбросанных по спине кудрявых волос, удивительно чистой и белой кожи и кончая длинными и сильными ногами.
Необыкновенно нежная кожа, оттенка топленого молока, хрупкие линии плеч и спины, тонкая шея, всё это наводило на мысли о странной бесполости, андрогинности этого прекрасного полу-мальчика, полу-девочки. Задумчивый поворот головы, нежный бледно-розовый рот, шелковые тёмные кудри на светлой спине. Тэйлин почувствовала, что смотрит, как ошалелая на нежный сосок, голый бок, тонкие и упругие бёдра...
— Привет, — даже голос у существа был какой-то бесполый, для девушки слишком низкий, для парня мягкий. Тем более в речи звучали немного не мужские; рыдающие и глубокие интонации, — тоже не спишь? Утро чудное. Тебя как зовут?
— Тэйлин,- машинально ответила Тэй.
— А я Фройг.
"Имя вроде мужское", — в полной растерянности подумала Тэйлин и мысленно добавила про себя: "Впервые вижу такую внешность".
— Скучно. Может быть, погуляем? — существо приподнялось на локте. Тэйлин вновь пронзило до самого сердца.
Тонкое белое горло с голубой жилочкой между ключиц, изогнутая линия подмышки и грудь... Вроде бы плоская, совершенно гладкая, даже твёрдая, но нежно-вишнёвые соски были остренькими, выпуклыми и сладкими даже на один вид.
— Пойдём, — машинально кивнула Тэйлин.
И машинально уставилась в удивительные глаза этого существа. Они были цвета абсента... Хотя нет... На просвет ледяные, холодные и ядовитые в голубизне медного купороса, а в тени мягкие, цвета бутылочного стекла, задумчивые и поглощающие.
"Фройг", — прошептала Тэйлин, — Фройг? Вообще-то так и девушку могут звать".
Тэйлин и не заметила, как оно влезло в длинный (до пола) тёмный балахон, теперь нежная угловатость угадывалась за складками одежды.
Всё ещё разглядывая изгиб подбородка, кисти рук, движения бёдер при ходьбе, Тэйлин почувствовала совершенно необузданное, жадное желание завладеть этим андрогином, не взирая на его истинную половую принадлежность. Тэй еле сдержалась, чтобы не сказать нечто непристойное прямо сейчас...
День они провели вместе, уединившись от остальных. С Фройг было одновременно спокойно, одновременно и тревожно. Они болтали, словно старые друзья, спокойно, с интересом, о музыке, о моде, о погоде, об архитектуре. Однако, Тэйлин не находила себе места от напряжённого ощущения неопределённости. И беспокоил её даже не глупый вопрос о половой принадлежности Фройг, а ощущение какой-то непостижимой тайны, что окутывала всё это существо. В конце концов, уже ближе к вечеру они подошли к тому странному склепу, который Тэйлин рассматривала ночью. Прогретые за день камни излучали тепло, а от часовни их отделяла целая стена травы, которая была выше человеческого роста.
— Какое странное сооружение, — тихонько заметила Тэй, — я никогда таких не видела. Как думаешь, кто здесь похоронен?
— Да, своеобразное, — Фройг дотронулось тонкой ладонью до тёмной двери, затем развернулось и прислонилось спиной к тёплым камням. Его голова беспомощно и устало откинулась назад. Глаза закрылись и на нежные щёки легли голубые полукружья ресниц.
"Господи! — едва не закричала Тэйлин, — я сойду с ума ! Кого ты мне напоминаешь? Я тебя где-то видела! Кто же ты?"
Девушка подошла ближе и не очень уверенно положила свою ладонь рядом с головой Фройг. Фройг внезапно приоткрыло глаза, и их взоры столкнулись. На какой-то миг Тэйлин показалось, что она тонет в болотно-зелёном, тёплом и прозрачном омуте. Её разрывало от мучительного ощущения, что она, что-то забыла и никак не может вспомнить...
В следующий миг Тэй оказалась в объятьях Фройг, вроде бы нежных, а вроде бы и сильных. Её щека прикоснулась к щеке Фройг, покрытой нежным персиковым пушком. Возле уха она почувствовала тёплое и встревоженное дыхание. Тэйлин стало невыносимо жарко. По всему телу прокатилась раскалённая волна, и она бессознательно обняла Фройг за шею.
— Ты, можешь меня поцеловать? — Фройг говорило еле слышно, и Тэйлин догадалась только по одному движению его губ.
Она поцеловала Фройг очень осторожно, словно на пробу, мягко сжимая губами её розовую и слабую нижнюю губу, та же участь постигла и верхнюю губку, чуть вздёрнутую и чувственную. И уже через секунду Тэйлин охватила губы Фройг своим ртом со всей жадной торопливостью, мягко касаясь тёплого влажного языка своим языком. Фройг сделало нервное освобождающее движение плечами и попросило так же тихо, как и до этого.
— Ещё! Не останавливайся!
Тэйлин ждала этого момента, она принялась торопливо расстегивать на горле Фройг застёжки. Открылась нежная шея. Фройг запрокинуло голову, подставляя горло для поцелуев.
Тэйлин словно в каком-то сне прикоснулась губами к тёплой, атласной шее. Её состояние не было даже возбуждением. Она действовала в каком-то горячем тумане на грани с судорогами, пытаясь впитать тело Фройг, как можно полнее и быстрее. Пальцы Тэйлин запутались в упругих, непослушных завитках на затылке. Второй рукой Тэйлин торопливо распахнула балахон ниже груди. Пальцы перекочевали на напряженные, возбужденные соски, затем на гладкий живот с ямочкой пупка и ниже...
Тёплые шелковистые бёдра шаловливо зажали её ладонь между собой.
Через секунду они очутились в густой, немного скрипучей траве. Под спиной Тэй оказалось целое одеяло из переплетённых зелёных стеблей. Она приоткрыла глаза и сперва увидела над собой чистое синее небо, и затем лицо Фройг.
" Наверное, это счастье просыпаться по утрам и видеть перед собой эти глаза, эти губы, эти каштановые кудри, — подумала девушка, — какая совершенная божественная красота, ни одной неправильной черты".
Фройг оказалось сверху Тэйлин. Девушка приятно замерла, ощущая сладкую давящую тяжесть, прикосновение живота к животу.Тэйлин осторожно провела руками по телу Фройг, плотнее прижимая его к себе.
" Всё-таки, кто ты?" — думала Тэйлин, разглядывая точёный нос, шелковистую фарфоровую кожу и тонкие, нервные пальцы, — где я могла тебя видеть?"
Тэй провела руками вверх, увлекая за собой тёмную ткань балахона. Тэй чувствовала, что задыхается, ей было тесно, жарко, всё тело покалывало нервными наэлектризованными иголками.
В полубессознательном, каком-то сонном состоянии она почувствовала, что Фройг погружается в её тело. Но это не было похоже на обычную близость. Тэйлин вдруг показалось, что Фройг, как-будто вливается внутрь. Где-то в районе груди, а может быть и живота, лона, словно затекает внутрь, наполняя тело жидким, бушующим пламенем. Фройг двигалось медленно, но очень сильно, с каждым ударом проникая в тело Тэйлин до самого мозга. В самый острый момент Тэйлин на несколько мгновений отключилась и возвращение сознания происходило, как бы кусками. Судорожно всхлипывая, сквозь слёзы, Тэйлин увидела белое запрокинутое лицо, вздымающуюся грудь и... левое бедро.
Высоко, почти у самого паха, на внутренней поверхности ноги было родимое пятно в виде летящей ласточки! Тэйлин едва не потеряла сознание вновь — точно такое же родимое пятно было у Мишки Лазарева.
Истошный крик:
— Эй, Тэйлин, где ты? Мы тебя обыскались! — вырвал Тэйлин из нереального сна, словно взрыв. От испуга она грубо скинула Фройг прочь и почти в панике бросилась на крик. В мозгу стучало:
"Мишка, это же Мишка!!! Какой же он стал красивый! Настоящий ангел".
Тэйлин даже не помнила слов, которыми отговорилась от Рии, и всё ещё прибывая в шоковом состоянии, вернулась к знакомому тёмному склепу. Фройга не было! Примятая трава, мерное сонное стрекотание кузнечиков, мягкий розовый закат. Тэйлин удивленно огляделась — как сквозь землю провалился! Да было ли всё это? Девушка в полном недоумении обошла склеп, ближайшие могилы, густые кусты боярышника. Фройг исчез!
Тэйлин вернулась к склепу и в изнеможении прислонилась к тёплым камням. Ей всё ещё виделись глаза Фройга, тёплое дыхание, прикосновения пальцев.
Внезапно на Тэйлин подуло неприятной затхлой сыростью. Девушка отогнала от себя видение и подняла голову. Массивная дверь склепа была чуточку приоткрыта. Из чёрной, сырой щели тянуло мокрыми камнями и землёй. Где-то в глубине склепа мерно и зловеще капала вода. Тэй медленно-медленно потянула дверь на себя. Раздался глухой, надсадный хруст, будто лопнуло толстое стекло. Под массивом двери заскрипел песок. Запах усилился, и Тэйлин мгновенно облило непроглядной чернильной тьмой. Это был даже не страх. Тэйлин вошла в склеп с чувством полного отчаяния. Это было похоже на шаг на эшафот. Шок от её открытия, отчаяние потери, тайна замурованной двери... Тэйлин ощущала нечто иное, чем пустой, банальный и пошлый страх. Ей надо было найти Фройга!
Она не знала чем связан склеп с этим ангелообразным андрогином, но внутрь её гнала странная, твёрдая уверенность в своей правоте. В склепе царил ледяной холод. Тэйлин тут же озябла. Мёртвый, какой-то густой воздух обволакивал её со всех сторон, словно покрывалом. Тэй вытянула руки, чтобы не споткнуться. Стены склепа были склизкие, промёрзшие, кое-где угадывались швы от замурованных захоронений.
"Хорошо, что гробы замурованы, — подумала Тэй, — противно было бы напороться на груду костей". Девушка нашла в кармане зажигалку, слабый, бледно-жёлтый огонёк осветил сводчатые стены и земляной пол. Склеп казался бесконечным, он уходил куда-то вглубь и звуки, доносящиеся с улицы, становились всё глуше. Воздух сгущался, становился всё более плотным, со стен мерно текли капли — в своде склепа, раздавались гулкие отзвуки их падения. Казалось, что мерные водяные капли отсчитывают капли жизни, что была отпущена Тэйлин.
Голос, который она услышала, едва не вызвал разрыв сердца:
— Я знаю, ты, меня ждала, но тебе больше не надо искать со мной встречи.
Силуэт Фройга угадывался с трудом, зажигалка погасла и Тэй ощущала его присутствие по теплу, исходящему от тела. Она порывисто обняла его гибкое тело, опустилась на пол и судорожно обхватила за колени.
Фройг дрожал. Казалось, что он готов заключить Тэйлин в объятья, но, что-то мучительно мешает. Она выпрямилась.
Между ними повисло, какое-то странное ощущение непреодолимого препятствия.
Это случилось, когда руки Тэйлин, перебрались на голову и прикоснулись к лицу, Фройг болезненно дёрнулся, порывисто отстранился и крикнул откуда-то из темноты:
— Тебе не надо меня искать!
Звук его голоса ударился о потолок склепа и затих, наступила зловещая тишина.
Внезапно на Тэйлин повеяло уличным теплом.
Она шагнула вперёд и наткнулась на дверь, точно такую же, что была с той стороны. Это удивило Тэйлин. Неуверенно нажав на дверь, она оказалась по ту сторону кладбища. Потайной вход склепа, выходил прямо на улицу, в виде еле приметной калитки в заборе.
Сонная, пригородная улица была пуста. Где-то далеко прогрохотал грузовик, гулко хлопнула дверь, закрываемого на ночь магазина. Тэйлин ещё раз огляделась. Никого! И только далеко-далеко, у самого кольца трамвая, мелькнул человек отдалённо похожий на Фройга. Она даже не успела толком разглядеть, что было одето на этом человеке!
Тэй бросилась в ту сторону просто по интуиции. Пытаясь не потерять пешехода из вида. Бежать пришлось долго. Человек то появлялся, то исчезал, за деревьями, за строениями и Тэйлин мучительно боялась отстать.
Совсем стемнело. Улица внезапно оборвалась, и Тэйлин очутилась перед неприглядным низким строением. Старую двухэтажную постройку окружала довольно высокая стена.
Тэй с трудом протиснулась между прутьями ограды и вылетела на дорожку с растресканым асфальтом. Когда она приблизилась ко входу, на неё пахнуло больницей, какими-то лекарствами, запахом сырого, плохо стираного белья и казённой еды.
— Стой! Ты кто такая? Как ты сюда попала? — Тэйлин остановила рыхлая, полная тётка в грязном белом халате.
— Я на кольцо трамвая шла. Да заблудилась, — лихо соврала Тэйлин.
— Да тебя совсем в другую сторону понесло, — проворчала тётка, — пойдём, провожу тебя к воротам. Да побыстрей. Нельзя здесь...
— А, что это? — как можно невинней поинтересовалась девушка, — больница?
— Лепрозорий, — коротко бросила толстуха.
— Что? — не поняла Тэй.
— Лепрозорий, — повторила женщина, — место, где лепру лечат. Слыхала, когда-нибудь? Ну, по-простому проказу. Проказа по научному лепрой называется.
— Лепрозорий! — как эхо повторила Тэйлин, — проказа? Так это заболевание было в Средние века!
— Ну, да, — спокойно согласилась тётка, — таких больных сейчас к счастью мало, но очень они тяжёлые, изуродованные, неприглядные. Вот и держат их от людей подальше, — женщина взяла Тэйлин под руку и повела к воротам, — нечего тебе, миленькая, здесь делать. Во-первых, заразные они, а во-вторых, дюже страшные, с непривычки испугаться можно...
Человек в чёрном балахоне вылетел на них неожиданно. Наверное, он прятался где-то на территории и не рассчитав вышел прямо на Тэйлин.
— Мишенька, — ласково сказала тётка, — иди в корпус, поздно уже. Опять, ты, на себя этот балахон нацепил! Наверное, опять по кладбищу гулял? — она вздохнула и, обратившись к Тэйлин, горестно добавила, — любит на кладбище гулять. Да где ему ещё гулять? Он здесь самый тяжёлый.
Тэйлин вскинула глаза и обомлела. На неё смотрело жуткое, изуродованное лицо. Все щёки, лоб, шею покрывали глубокие рваные морщины, делая кожу похожей на переваренное мясо и кору дерева одновременно. Из рукавов балахона безжизненно свисали кисти рук. На руках не хватало пальцев, а те, что ещё не разложились заживо, напоминали скрюченные, корявые корни. На голове почти не было волос и вечерний ветер трепал жалкий тёмный пушок. Под ним просвечивала багровая, вздутая кожа. И без слов было понятно, что он ужасно страдает от невыносимых, ничем не снимаемых болей.
Глаза у существа были словно обваренные, красные, с опухшими водянистыми веками, начисто лишенные бровей и ресниц. И только зрачки, сохранили свой нормальный цвет. Фройг смотрел на Тэйлин зеленовато-голубыми глазами цвета абсента.
И она тонула в этом взгляде...
@темы: закончен, эротика, романтика, Перевёртыш, рассказ, мистика ужасы, драма