Голос. Фанфик по финским группам. 7 глава

[Aily777]

— Как там Алекси поживает? — Маша поддёрнула сумку и взяла Светку под руку. — Ничего больше не проглотил?

— Ему теперь долго будут припоминать медиаторы, — хихикнула Светка. — Ты хоть знаешь, куда идти?

— Да, Арчи объяснил.

— Арчи доверять, — пробормотала Светка, — подожди. Дай 2гис настрою.

Пока Сенья копалась в мобильном телефоне, девушки молчали.

— Одного не пойму, — Светка неожиданно вздохнула, — почему ты выбрала именно Куосманена?

— Это он меня выбрал. Знаешь, я сама удивляюсь, почему? Я же некрасивая. Что тут скрывать? А у него, наверное, такие девушки были…

— Были, — подтвердила Светка, — и последнее расставание было очень тяжёлым. Арчи принц. Можно сказать, мальчик-звезда. Его бросили, а такому человеку этот факт, как нож в сердце: жуткий удар по самолюбию. Ему не важно, любит ли он сам, главное, факт обладания любящим предметом.

— Свет, я даже не знаю, как сформулировать. У меня такое ощущение, что всё происходит не со мной. Как во сне. Мне нравится он сам, нравится его внимание, нравится, как Арчи ухаживает. Я ведь тебе говорила, что у меня до сих пор никого не было. Но то, что произошло в академии, всё разом перевернуло с ног на голову.

— Да, ты рассказывала, — кивнула Светка. — А что ты хотела? Что он бросится на твою защиту с кулаками? Во-первых, это не тот человек, а во-вторых, люди шоу-бизнеса себе не принадлежат — это добыча толпы. Стоит сделать что-то не так, и всё! Интерес пропал, тебя больше не хотят.

— А мне казалось, что у вас с Олли совсем другие отношения, — почти жалобно заметила Маша и напомнила: — Ты ведь так и не рассказала, как стала встречаться с Олли регулярно.

— Потом как-нибудь расскажу, — отмахнулась Светка. — Я не в настроении.

— Неужели реакция совершенно посторонних людей важнее отношений с близким человеком? — Мария продолжала гнуть свою линию, и Светка невольно покачала головой, дивясь её простодушию. — Хочешь сказать, что Олли тоже не стал бы тебя защищать?

— Вполне возможно, — Светка снова вздохнула.

— Так странно. Олли производит впечатление джентльмена до мозга костей.

— Угу. Вечно улыбающийся, галантный мудак, — хохотнула Сенья, — прекрасно знаю, что за эту вечную улыбку Хермана многие просто ненавидят. То ли дурачок, то ли лживый и лицемерный подлец в резиновых колготках.

Услышав столь меткий эпитет про любимые Оллины лосины, Маша невольно расхохоталась.

— Конечно, Олли воспитанней, чем твой Лосяш, поумнее и пообразованней. Он очень сдержанный, но уверяю тебя, что он не меньший гондон, а может, в чём-то и больший. Профессия накладывает отпечаток. И если Арчи маленький вспыльчивый эгоист, то Олли скрытый и затаившийся подонок. По крайней мере, Артту нахамит, проорётся и забудет, а Херман злопамятный, как слон.

— Никогда бы не подумала.

— Что Арчи отъявленное хамло или что Олли тихий поганец?

— И то, и другое, — Маша вздохнула подобно Светке.

— Ничего, ещё познакомишься. Артту не интеллигент. Тем более, его может вывести из себя любая неловкая фраза.

— А Олли?

— А что Олли? Там железный самоконтроль, — Светка достала мобильный телефон и сверилась с навигатором: — Вроде, правильно идём. Но Арчи идиот, отправил в обход чуть ли не через Москву. Смотри только не ляпни ему — убьёт.

— Но ведь это не так плохо, что Олли умеет быть сдержанным. Я же вижу, какой он дисциплинированный человек.

— Угу, — фыркнула Светка, — пратьяхара!

— Чего? — Маша удивлённо захлопала глазами.

— От Олли нахваталась, — весьма довольная произведённым эффектом, Светка радостно расхохоталась. — Думаешь, это я такая умная? Это из физиологии йоги — умение отстраняться. Если б Олли действительно умел: он же погряз в своей самодисциплине, стал её заложником.

— А мне почему-то кажется, что ты всё равно его любишь.

— Не знаю. Может быть, — как-то не очень охотно ответила Сенья. — Он закрытый человек. Умный, глубокий, но закрытый. Мы больше года встречаемся, и за это время можно пересчитать по пальцам те мгновения, когда Херман был откровенен. Ему трудно расслабиться, почти невозможно. Он соединился со своей маской и прирастает к ней всё крепче.

— Наверное, ты ему нужна. Может быть, как раз для того, чтобы он хоть иногда мог быть самим собой.

— Наверное, — согласилась Сенья, — так сложилось, что мне отдавать проще, чем принимать. Я б, может, его и бросила. Ведь поначалу очень чувствовала и презрение, и высокомерие, и такие холодные, изысканные насмешки, он это умеет. Пока однажды не встретились в Стокгольме.

— Ты и в Стокгольме была? — восхитилась Маша.

— Я много где побывала, — Светка снова посмотрела в навигатор, — благодаря Олли.

— И что в Стокгольме?

— А ничего. Думала, он меня с порога в койку потащит, до смерти затрахает. Благо, он это дело любит. А Олли такой усталый был, просто заёбанный. Уткнулся своей накрашенной мордой в плечо, и целый час так просидели молча. Я его гладила — и ни слова не произнесли. И теперь при встрече он всегда так делает.

— Да, про Олли не скажешь, что ему свойственны слабости. Я думала, что вы, когда встречаетесь, напропалую занимаетесь любовью.

— И это тоже, — хохотнула Светка. — Что-то я разоткровенничалась. Такие вещи не рассказывают, это интимней секса. Между прочим, мы заблудились. Спасибо, добрый херра Куосманен. Нет, звонить ему не надо — наорёт и скажет, что мы две дуры. Кстати, а почему он тебя ещё не трахнул?

— Пока не получилось. Времени не было и место подходящего. Ну и я…

— Неужели не дала? — удивилась Сенья. — Глупо.

— И это тоже, — Мария нехотя кивнула. — Понимаешь, мужчина, когда ему нравится женщина, не будет так настойчиво повторять о постели, не будет думать только об одном. Он оберегать будет…

Светка внимательно посмотрела на Марию и протянула:

— Это кто же тебе, милая, сказал? Если бы я знала, что у тебя всё до такой степени запущено, ни за что бы не стала с ним знакомить. Ты хоть понимаешь, что Арчи — это абсолютно обратный вариант?

— Да, я понимаю, что это ненормально. Понимаю, что в двадцать три года не иметь отношений и быть девственницей, это, по нынешним меркам, дико. Но я не могу по-другому. Я хочу, чтобы меня любили, чтобы чувства были, а всё остальное уже потом. Как апофеоз… Но это так неловко — быть белой вороной среди остальных. Мне никто не верит. Я порой не знаю, как сказать, что до сих пор никому не была нужна…

— Ну, знаешь, тургеневская барышня! — Светка внезапно нахмурилась, и Маша даже не обратила внимание на то, что простая, как топор, Сенья, знает подобные эпитеты. — Ты уж определись, что от Арчи хочешь. Заставить его полюбить? Так это нереально, а с ним особенно. Или просто переспать? Тогда поторопись.

— Да, но он же со мной встречается. Домой к себе пригласил. Мы с ним ласкались, целовались, гладили друг друга, петтингом занимались.

— Маша, — Светка вдруг погрустнела, — ты вообще в своём уме? Даже если ты этого не хочешь, очнись. Зря ты у меня совета попросила. Я тебе скажу просто: Арчи двадцать пять, он красивый, здоровый, трахаться любит, бабы по нему текут. Для дефлорации самый лучший вариант. Ещё вопросы есть?

— То есть, ты хочешь сказать, Арчи годится только для физиологического процесса?

— Возможно, что он просто не твой вариант, — Сенья погрустнела ещё сильнее. — Знаешь, у меня ощущение, что тебя всегда любили условной любовью.

— Условной? — Маша посмотрела на Светку так, словно увидела впервые. — Не понимаю, это как?

— У кого из нас образование? — Сенья встряхнула Машин рюкзачок и подошла к ближайшей скамейке: — Давай отдохнём. Условной это когда тебя любят, только пока ты хорошая, послушная, делаешь только то, что хотят родители. А не просто за один факт твоего существования.

Маша снова посмотрела на Светку изумлённым взглядом, одновременно поражаясь не только её прозорливости, но и отличному знанию психологии.

— Я тебе уже говорила, что у меня нет мамы, но я убью любого, кто скажет что-то плохое про бабушку или отца, — Маша попыталась уловить Светкин взгляд, — но все последние дни я только и думаю о том, как жила до Финляндии. Как будто и не жила.

— Ну, если к вопросу про твоих отца и бабушку, то любви много не бывает. Всяко ни как у меня. Я сколько помню, моя мать всегда бухала.

— Не скажи, — возразила Маша, — слишком много любви тоже плохо. Ты не представляешь, что это такое, когда тебя буквально душат своими чувствами. Я об этом моменте никогда и никому не рассказывала. Несколько лет назад я встречалась с одним мальчиком, моим одногруппником из Консерватории. Ничего особенного, просто гуляли, разговаривали, даже за руки не держались. В мыслях ничего подобного не было, не то, что здесь, — Маша невольно рассмеялась. — Но через некоторое время об этих свиданиях узнала моя бабушка. Нет, она не запретила мне, что ты. Тем более мальчик был очень хороший, добрый, из очень приличной семьи. Просто бабушка стала ходить на свидания вместе со мной. Ну, что ты на меня так смотришь? Я правду говорю.

— Вместе с тобой? — ахнула Сенья, — ты серьёзно? Скажи что пошутила?

— Я не шучу. Ведь бабуля заменила мне маму. Она говорила, что у нас самые доверительные отношения, что она моя самая лучшая подруга, что она должна знать обо мне всё-всё. Она хочет, чтобы у нас были общие секреты и тайны. Ещё, конечно, говорила о том, что хочет уберечь меня от опасностей и необдуманных поступков. Нетрудно догадаться, что после четвёртого такого свидания мальчик не выдержал.

— Ебическая сила, — Светка непроизвольно полезла за сигаретами, потом вспомнила, что на детской площадке курить запрещено и спрятала пачку в карман, — я думала, такое бывает только в страшных рассказах про так называемое «нежное насилие».

Маша только иронично развела руками:

— Сейчас у меня ощущение, что папа и бабушка всё давно распланировали за меня. Какую получить профессию, где учиться, за кого выйти замуж. Я до Финляндии как будто в теплице росла. Естественно, мне хотелось встречаться с молодыми людьми, отношения там, первая любовь, поцелуи, но ничего этого не было. Вроде и не запрещено, но крайне не одобряется. А если я что-то пыталась делать по своему, обиды, отчуждение, бойкот.

— Вот теперь я начинаю кое-что понимать, — Светка подняла на Машу глаза, — и про Арчи, соответственно, тоже.

— Он мне как будто весь мир разом подарил. Это, наверное, как телевизор: был у меня старенький чёрно-белый гробик и вдруг — раз — цветная плазма с системой долби. Мне здесь так хорошо, так свободно, так весело. Я каждый день Бога благодарю, что тебя послал, а то с Арчи никогда бы не познакомилась.

И, повинуясь душевному порыву, Маша крепко обняла Светку за талию.

— Кстати, мы пришли, — и Светка ткнула рукой в сторону подъезда, — иди. Провожать до квартиры не буду. Арчи на девятом живёт. Мы с Олли у него были несколько раз.

Через несколько минут Маша уже звонила в дверь.

— Ты чего так долго? — Арчи перехватил её сумки прямо у порога. — Проходи.

— Немного заблудилась.

— Такая жара. Пить хочешь?

— Немного.

— Захвати из холодильника минералку. Кухня вон там, — и Артту звонко прошлёпал босыми ногами, удаляясь в комнату, которая служила репетиционной базой.

— Как у тебя здорово, — Маша неторопливо огляделась, прижимая запотевшую бутылку к животу, — так светло. Вот это балкон. Светка говорила, что даже больше, чем в квартире Олли. У вас, наверное, во всех новых домах такие.

— Сходи посмотри, — самодовольно ответил Арчи.

Его квартира была совсем небольшой, очень светлой и довольно пустой. Маша обошла жильё за несколько минут с чувством небывалого самодовольства: много ли людей удостаивалось чести побывать в квартире самого Артту Куосманена?

Она вернулась в репетиционную и села рядом с Арчи на чёрный кожаный диван.

— Такой липкий, как ты на нём сидишь?

Арчи лишь недовольно шевельнул бровью.

— Купи лучше, — он кокетливо хмыкнул и притянул Машу к себе, — чем заниматься будем?

— Не знаю, — Маша растерянно огляделась вокруг, — познакомь меня со своими гитарами.

— Ну, это акустическая, — Арчи ткнул рукой в левый угол. На грифе был завязан лёгкий газовый бант, в котором Маша опознала свой платок. —Это гибсон, а вон там на полу красная. Я с ней на концертах чаще всего выступаю, с Локалами. Ещё у меня кобра была.

— Кто? — изумилась Мария. — Живая?

Арчи несколько секунд смотрел на Машу, хлопая глазами, а затем, весьма довольный её недоумением, расхохотался.

— Гитара. Я её в Нью-Йорке купил, потом — дурак — в Японии через несколько лет раздолбал. Жалко, она мне нравилась. Теперь кобра в Риффе живёт, на стене.

— Так жарко. Пойдём на балкон. Наверное, гроза будет. Парит.

Арчи открыл дверь и пропустил Машу первой. Нагретый деревянный пол приятно коснулся голых подошв. Немного помолчали, разглядывая красную гусеницу трамвая, который неспеша пересекал мост через гладь огромного водоёма. Арчи закурил и медленно рассмотрел девушку: худенькая, бесформенная, с бледным невыразительным личиком.
Тех, кто вешался на шею, было много, а Мария слишком не соответствовала идеалу, чтобы войти в бурную жизнь, полную приключений, алкоголя и секса по личному желанию Артту.
Она была из какой-то другой жизни, и её присутствие вряд ли было связано с любовными похождениями. Невысокая, слишком простая, восторженная, в ней всё говорило о том, что ей хочется, но вот можется ли?

Если честно, Арчи старался держать девушек на расстоянии. После тяжёлого расставания с Пиньей он понял, что практически все они были навязчивы, требовательны к своим персонам, и главное, почти сразу начинали предъявлять к свободе Артту претензии. Его очень устраивало то, что девушки служат удовлетворением его вечно недремлющей похоти, они могли в нужный момент прибраться в доме и приготовить еду, но вот дальше… Он не умел да и не хотел растрачивать чувства на кого-то другого, кроме себя любимого. К тому же, не посещали его пока чувства, связанные с нежностью, жалостью или заботой. Ему этого просто не требовалось. Он жил, как жил, и вмешательство в своё пространство считал вопиющим преступлением.

— Знаешь, мне сегодня Сенья рассказала об одной практики из йоги, — задумчиво, как бы про себя, заметила Мария, — пратьяхара называется, умение отделять чувства от объекта, — она слабо улыбнулась и спросила: — Как ты думаешь, наверное, это умение нужно многим рок-музыкантам, чтобы научиться во время расслабляться?

Арчи ни слова не понял из того, что говорила девушка. Он особо и не вслушивался, но, тем не менее, молодой человек внезапно разозлился. Вот почему Мария с самого начала показалась ему непонятной и загадочной! А на самом деле она заумная… слишком заумная… и пафосная, без всякого стыда и сомнений предъявляющая свои «гениальные» идеи напоказ. А всей её утончённости одно объяснение — она просто недотраханная, голодная сучка! Что за хуйню она плетёт? Какие практики? Какая йога? Всю жизнь рок-музыканты расслаблялись тремя известными способами: секс, наркотики, рок-н-ролл. Пока этого никто не отменял.

Артту покосился в сторону девушки и разозлился ещё больше. А ведь он её боится! Мария откинула волосы назад — и её зелёные глаза, и небольшие губы, и откровенная улыбка — всё говорило о том, что он её просто не заполучит! Вряд ли она ни с того ни с сего отдастся ему прямо здесь и сейчас.

— Я не буду, — раздражённо подумал Арчи.

Он опустил взгляд ниже. Мария была чуть младше его, а выглядела подростком. Некрасивая, но неожиданно нежная, почти трогательная с крохотными торчащими грудями, под белой футболкой, мосластыми локтями и довольно длинными, но худыми ногами.

— Ты такой смешной, когда думаешь. Мне кажется, я слышу, как скрипят твои мозги.

Маша смотрела на Арчи, улыбаясь лишь одними губами, от улыбки её скулы приподнимались вверх и придавали лицу какое-то насмешливое выражение. И смотрела она, еле сдерживая смех, с отличной долей иронии и презрения, явно издеваясь над его замешательством. В конце концов, Мария не выдержала и рассмеялась. Вроде бы весело и непринуждённо, но, тем не менее, рассмеялась над ним; в её смехе прозвучали раскатистые, бархатистые нотки. Артту показалось, что девчонка как будто что-то знает наперёд и заранее смеётся над его поражением. 

Наверное, с любой другой девушкой Арчи и пяти минут не просидел бы при таком издевательском раскладе. Непокорность Маши, её явное превосходство приводили молодого человека в ярость. Он был взбешён до крайней степени и только невероятным усилием воли он сдерживал свой порыв — врезать девице промеж глаз, а то и куда побольнее…

— Я была права — дождь начинается, — заметила девушка, — сейчас как польёт. А давай разденемся. Хочу под летний дождь.

Кровь, щедро приправленная гормонами, отхлынула от лица так же внезапно, как и прилила.

— Да ты нарываешься, — подумал Арчи, — причём сама. Ну гляди же.

Они подошли к шезлонгу и начали раздеваться прямо на глазах друг у друга.

 — А ты ещё и белая, как сметана, — заметил про себя Арчи, когда Маша откинула в сторону футболку. Однако он почувствовал прилив мощного возбуждения, когда его лица мягко мазнул бледно-розовый выпуклый сосок. Арчи попытался поймать его губами. Грудь у Маши возбуждённо напряглась. Он обнял её за кокетливо изогнутую поясницу и затем за маленькую попу. К его животу прижался живот Маши, такой же твёрдый и блёклый, как и всё тело. Девушка раскинула в сторону руки и, захохотав, мгновенно увлекла Арчи под тёплую воду, пахнущую озоном, травой и ещё чем-то горьковатым и пряным.

В то же мгновение в небе яростно полыхнула молния, и её ослепительная вспышка вырвала из сумрака её волосы, неожиданно ставшие серебристыми. Раздался треск грома и оглушительный всплеск воды. Вода обрушилась на Арчи с такой силой, что мгновенно залила крытый балкон. На секунду он ослеп и оглох, у него перехватило дыхание, и потерялась связь с реальностью. Дождь хлынул, как из ведра, тёплый, сумасшедший и жадный, забивая рот, нос, глаза…

Мария радостно рассмеялась. Она прыгала в тёплой луже, взбивая руками целую тучу блестящих и пушистых брызг. На мгновение её обнажённое тело показалось из воды. В синеватой вспышке молнии капли воды, что покрывали всю её фигуру, загорелись неистовым бриллиантовым пламенем.

Арчи не понял, как оказался в её мягких объятиях. Её жадный, горячий рот впился в его губы нетерпеливым поцелуем. Внезапно молодой человек обмяк, его волю парализовало странное, незнакомое доселе ощущение. Злобные мстительные мысли отошли вглубь, а тело залила горячая, всепоглощающая истома. Он чувствовал, что Маша ласкает его тело — каждый его уголок, каждую его клеточку, мягко и неназойливо, словно изучая и исследуя каждую частичку. Её пальцы прикоснулись к его шее, груди, паху, коленям… На какое-то мгновение Артту приоткрыл глаза и увидел, что девушка действует как слепая, закрыв глаза и дотрагиваясь до него неуверенно вытянутыми пальцами. Ему стало жутковато. Мария распахнула глаза, и опять же в свете молнии они блеснули нестерпимой зеленью.
Она увлекла его в самый сильный поток. Это было странное ощущение — стена воды, вода снизу, вода сверху… что-то движущееся, живое и тёплое. Переплетение тел, переплетение струй дождя…

Когда ливень немного стих, они перебрались ближе к шезлонгам и улеглись прямо на мокрый пол. Мария оказалась снизу, Арчи сверху. Девушка лежала, прикрыв глаза, её кожа побледнела и вместо сливочного оттенка стала мертвенно бледной. Арчи попытался её поцеловать. Вообще, он не был сторонником всех этих нежностей, поцелуев, рассматриваний, разглядываний, но чёртова девка действовала на него совершенно невероятным образом. Мария даже не шевельнулась: она по-прежнему лежала на мокром полу словно мёртвая, бледная и холодная, только слабое подрагивание левого соска говорило о том, что она жива.

Пауза затягивалась, причём затягивалась как-то нехорошо, Арчи стало страшно. К горлу подобралась горячая тошнота, он отчаянно трусил и ничего не мог с собой поделать. Прозрачно-восковая кожа, ложбинка меж грудей, серебро волос… Он никак не мог отвести глаз от приоткрытых бледных губ, розовых вздёрнутых сосков, треугольного разгиба бёдер. В тот миг, когда Арчи попытался войти в её странно холодное лоно, Маша отодвинулась в сторону и негромко сказала:

— Не надо!