читать дальше— Ты не замёрзла?
— Вроде нет, — Светка рассеянно пожала плечами.
— У тебя руки ледяные.
— У меня всегда так, я в детстве отморозила.
Кирилл озабоченно потискал Светкину ладошку в своей руке и покачал головой.
— Сочувствую. И что? Неужели никто не обратил внимания?
— Неа, — Светка беспечно фыркнула, — бабушка в отъезде была, а мамаша, как выставляла с утра на улицу, так до вечера и не вспоминала.
— И ты вот так целыми днями на улице болталась?
— Ага. Тем более, бабушка тогда ещё работала.
— А куда органы опеки смотрели? — изумился Кирилл. — Ребёнок целыми днями на улице один.
— Ты такой смешной, — Светка весело расхохоталась, — сам же в девяностые годы родился. Какие органы опеки? Это сейчас опека, ювенальная юстиция, а тогда выживали, как могли.
— В моей семье было по-другому, — Кирилл неожиданно смутился, почему-то чувствуя себя виноватым. — Папа преподаватель в университете. мама — известная переводчица, бабушка заслуженный педагог, тогда ещё Советского союза, а я поздний долгожданный ребёнок. Меня ни на минуту не оставляли одного и без дела. Английский, бассейн, шахматы, курсы творческого развития.
— У тебя, наверное, не было ни одной свободной минуты?
— Точно. Порой так хотелось сбежать от всего этого и просто покататься с горки, например, или с ребятами в снежки поиграть.
Светлана и Кирилл медленно брели по заснеженному скверу. Был будний день, так чо небольшой садик был практически пуст. За голыми деревьями поднимались небесно-голубые купола Сампсониевского собора и они несколько раз останавливались, чтобы сделать фотки. Миновали замёрзший прямоугольный пруд и подошли к гранитной арке памятника первостроителям Петербурга.
— Какие вандалы, — вздохнул Кирилл, рассматривая зияющие ниши, где ещё несколько лет назад висели памятные таблички, — всё упёрли: и таблички и стол и стул.
— Бронза, — Светка пожала плечами.
— Что? — не понял Кирилл.
— Бронза, — повторила Светка, — памятник в девяносто пятом установили. Тогда жрать было нечего. Вот и упёрли, как цветной металлолом.
— Очень символично.
— Ну, да, — Светка вздохнула. — Шемякин говорил, что ему очень стыдно, что осквернена и разрушена память тех архитекторов, которые заложили наш город.
Кирилл бросил на Светку удивлённый взгляд:
— Кто сказал?
— Шемякин, автор памятника.
Молодой человек несколько минут помолчал, сосредоточенно хмуря брови. От Светки не укрылось, что по его лицу пробежало лёгкое выражение неудовольствия.
— Свет, а можно я задам нескромный вопрос?
— Да, спрашивай.
— Вот ты из такой… ну… из неблагополучной семьи… а так непохожа. Умная, начитанная,с тобой интересно.
— Спасибо, — Светка весело фыркнула, — не знаю.
Она неожиданно замялась.
— Спасибо бабушке. Она пока могла, постоянно с нами занималась. Читать заставляла, в театры водила, в музеи. Егору, правда, впрок не пошло. Ну а я такая амбициозная, что ли, уродилась. Всегда хотела вылезти из дерьма.
— Наверное, ты пошла в своего отца. У вас ведь с Егором разные папы?
— У нас у всех разные отцы.
— М-да, — смущенно протянул Кирилл, — хотя, кто знает. Генетика генетикой, но влияние окружающей среды тоже имеет огромное значение.
— У нас с Егором разница в шесть лет. По сути дела, бабушкиных стараний ему почти не досталось. Она умерла, когда ему было девять. После её смерти мы оказались полностью предоставлены сами себе. Компании, всякие сомнительные друзья, а у меня концерты рок-групп, первые мальчики. Мне было не до него, — Светка зябко потёрла замёрзшие руки, сознательно намекая, что пора бы в кафе или по крайней мере, Кириллу стоит поделиться с ней перчатками, но парень оставил этот жест без внимания.
— Ты теперь, наверное, испытываешь, чувство вины?
— Не знаю, — Светка в свою очередь, досадливо хмыкнула, — его ж не для меня рожали. Я не обязана тянуть братца из дерьма о, котором неоднократно предупреждали. Ну, что ты так на меня смотришь? Да, я вот такая циничная.
— Нет, ты не циничная. Всё это правда жизни. То, что ты не стала точно такой же, как твоя мама, уже заслуга. Могу только догадываться сколько надо силы воли, амбиций и честолюбия, чтобы удержаться на плаву в такой атмосфере.
Похвала Кирилла приятно пощекотала самолюбие и Светка благосклонно заулыбалась. Словно в ответ на её реакцию, сквозь пасмурное декабрьское небо выглянуло солнце и заснеженный сквер заиграл искрящимися белоснежными красками.
— Ой, я тебя совсем заболтал, — неожиданно всполошился Кирилл, — пойдём скорее в кафе.
— Пойдём.
Они взялись за руки и заспешили в сторону трамвайной линии. Поминутно оскальзываясь, они двинулись в сторону проспекта к массивному бежевому зданию с огромными витражными окнами и яркими рекламными банерами.
— Конечно, для неокрепшей личности огромное значение имеют друзья, — Кирилл продолжал гнуть свою линию, — даже не смотря на неусыпное бдение, подростки очень часто поддаются влиянию ровесников и мнение компании оказывается гораздо более авторитетным, чем мнение родителей.
Светка выслушала прописную истину, оформленную грамотным научным слогом, молча и кивнула в сторону бывшей фабрики-кухни:
— Кстати о «Ровеснике». Похоже, что здесь ничего похожего на кафе, давно нет.
— Очень жаль, — Кирилл в свою очередь, разочарованно вздохнул, — ну, тогда пойдём куда-нибудь ещё. Тебе надо посидеть в тепле.
Светка послушно кивнула.
Через несколько минут они дошли до огромного торгового комплекса.
— На держи, — и Кирилл сунул ей в руки красный рекламный шарик, полученный на входе.
Парень на несколько мгновений замешкался, задержал свой взгляд на Светке и задумчиво изрёк:
— А знаешь ты с этим шариком очень похожа на картину Бэнкси.
— «Любовь в мусорном баке»? У неё ведь много трактовок, — Светка победоносно заулыбалась. — Типа всегда есть надежда, или прощание с невинностью, или потерянная любовь. Тоже, кстати, символично.
Глаза Кирилла восторженно распахнулись. Интеллектуал недожаренный. Светка чуть слышно хихикнула. Кажется она нашла себе достойного оппонента. Попробовала бы она подобное ляпнуть Херману — выкидыш европейского университета откровенно считал, что умнее его, на всём белом свете никого нет.
— Пойдём, кафе на третьем этаже, — и Кирилл ткнул рукой в ближайший указатель, — ты уже вся дрожишь. Ну, что кофе? Чай? Или, может быть, пирожное?
— Кофе, — Светка обежала глазами нехитрый ассортимент сетевой едальни и почему-то подумала о том, что Олли никогда не интересовался, чего хочет она, а просто кормил до отвала тем же, что покупал себе.
— Егор не самый приятный подросток, с которым мне приходилось сталкиваться, — Кирилл усадил Светку за голый пластиковый стол и заботливо подвинул к ней чашку с жидковатым капучино. — И, скажу честно, он не особо лёгкий человек.
— Ты успел пообщаться с большим количеством подростков?
— Понимаю твою иронию, но мне искренне хочется помочь. И даже не столько ему, сколько вашей семье. А у самого Егора ещё есть шанс изменить свой образ жизни и стать нормальным человеком.
— Знаю, — Светка рассеянно поболтала ложечкой в мутно-розовом вареве. — На самом деле, он очень несчастный, никому ненужный ребёнок. Который родился только потому, что мать не успела во время сделать аборт. Егор много лет дружит с мальчиком из нашего дома. Да, Дима Масленников, его подельщик. Его отчим не вылезает из тюрем. Все эти разговоры о тюремном братстве, криминальной романтике… Но, честно говоря, когда они влетели со своим пакетом, дядя Миша единственный, кто не отвернулся. Подсказал, что нужно делать, куда обращаться и даже дал матери немного денег.
— Самое опасное заблуждение, которое только может быть, — Кирилл сокрушенно покачал головой. — Кстати, если бы Егор рассказал следствию о своём поставщике, это могло бы значительно улучшить положение. Факт зачли бы, как сотрудничество.
— Не знаю, — Светка пожала плечами, — ты же с ним пересекаешься. Попробуй убедить.
— Меня он и слушать не станет, а вот ты бы могла.
— Кто мне даст свидание до суда?
— Не уверен, что смогу, но всё же попробую помочь. Ради интересов дела, следствие иногда идёт на такие шаги.
— Ну, попробуй, — без особого энтузиазма ответила Светка.
Разговор ей начал надоедать. Этот карьерист только и может, что говорить о своей первой следовательской практике. Светка, твёрдо следуя опыту своей любимой героини Скарлетт О'Хара, задумчиво взмахнула тёмными ресницами, что оставили на щеках нежные кружевные тени. Поддержать этого амбициозного болтуна, вскружить ему голову и усыпить бдительность, чтобы, в конце концов, перевести разговор на самое себя, пока никак не удавалось.
— Я хочу домой, — Светка неожиданно включила капризулю, — тем более, мне завтра рано вставать.
— В Финляндию? — поинтересовался Кирилл.
— Угу.
— Хельсинки?
Светка припомнила недавний телефонный разговор с Херманом и пояснила:
— Нет, в Куопио. Скоро католическое Рождество, мы с друзьями на горнолыжный курорт собираемся.
— Хорошие у тебя друзья, — с лёгкой грустинкой отозвался Кирилл. — Ну, пойдём я тебя провожу.
На улице было уже темно. Часы показывали начало шестого, но над городом уже распростёрлась густая декабрьская ночь. Они так же не спеша, оскальзываясь на промёрзшем тротуаре, добрели до трамвайной остановки и направились в сторону Светкиного дома.
— Когда я тебя увижу снова?
Большой запущенный двор, с нелепо примостившейся детской площадкой, был полностью пуст. В окнах начали зажигаться уютные жёлтые огоньки. Довольно далеко, к высокому крыльцу Дикси, подъехала продуктовая машина. Светка вздохнула, идти домой не хотелось.
Молодые люди остановились возле парадной, которая располагалась прямо в гулкой и продуваемой арке.
— Наверное, в январе. Приеду и сразу позвоню.
— Хорошо. Тогда до свидания!
На прощание Кирилл её поцеловал. Вполне себе аккуратно, нежно прикоснувшись губами к губам, не настаивая на чём то большем. Светка приняла это прикосновение спокойно, совершенно не почувствовав того умопомрачительного восторга от которого подкашивались ноги. Этот спокойный рассудительный мальчик из хорошей семьи был нужен ей, как воздух, и Светка терпеливо ткнулась губами навстречу.
— Ну, что теперь поделаешь? — Олли беспомощно развёл руками. — Плохо конечно.
Они только что проснулись, и Херман лениво перемещал своё могучее тело от кровати к чемодану и обратно.
— Стоило ли вообще ехать? — он вынул тёплую чёрную толстовку и натянул прямо на голый торс.
Светка, которая сидела на кровати, машинально повернулась к Херману. Может быть, ей послышалось? И это всё, что он может сказать? Это реакция на её проблемы?
Сенья стиснула зубы. Лучше бы уж он психанул. Разозлился, отругал. Нотацию прочитал в своём заумном стиле, но чтобы такое непробиваемое равнодушие.
Они второй день находились в Куопио, родном городе Олли и готовились к трём концертам подряд. После этого к ним должны были присоединиться участники Локал бенд и все вместе они собирались на горнолыжный курорт. К концертам готовился разумеется Олли, Светка же, изнывая от безделья, сидела в гостинице и потихоньку дулась на своего возлюбленного. И хотя в Куопио жили его родители, Олли, чуть ли не демонстративно, поселился в гостинице. Почти целыми днями ездил по делам, не уделял Светке никакого внимания да и вообще не особо интересовался её проблемами.
— Всё будет нормально, — Олли присел рядом и взял Светкину руку в свои, — вставай. Мне надо с тобой посоветоваться.
— Что ещё? — Светка почувствовала огромную всепоглощающую усталость и в тот момент, когда Олли потянул к ней свои руки, ловко высвободилась вон.
— Слушай, — кажется, Херман даже не заметил её демарша и продолжил со свойственным ему эгоцентризмом, — как ты думаешь, если я надену на концерт чапсы? Хорошо будет? Как думаешь, с чем их лучше надеть?
Что такое чапсы, Сенья не знала, да и знать не хотела. В конце концов, почему её должно волновать, что Косунен выдумал в очередной раз, если ему нет до её проблем никакого дела.
— Какая разница, — еле сдерживаясь, рыкнула она, — одевайся, как хочешь. Хоть без штанов иди.
— Да успокойся ты, я просто спросил.
Херман облапил её субтильную фигурку, залез здоровенной лапищей в глубокий вырез майки и попытался цапнуть за грудь. В это мгновение Светка почувствовала, что её несёт.
— Пошёл вон, — она набрала полные лёгкие воздуха и заорала так, что под потолком завибрировала люстра, — отстань от меня. Пошёл вон!
Олли едва заметно скривился и перестал с ней разговаривать. По сути дела обычная, ничего не значащая стычка. Ещё ничего не предвещало приключений, но в районе обеда, Херман демонстративно надрался. Плёл какую-то ахинею, неуместно шутил и в конце концов, заснул прямо на диване их большого семейного номера.
Светка постаралась сохранить ко всему происходящему нейтральное отношение, хотя Косунен вёл себя более, чем вызывающе, и успокоился лишь тогда, когда Хессу пообещал покарать лидера анально, посредством барабанных палок.
Идти на выступление ей не хотелось. Светка покрутилась за кулисами и приблизилась к сцене уже после разогревающий группы, да и то не очень близко. Как и следовало ожидать, появление Реклесс Лав зрительный зал встретил дружным ревом. В этом не было ничего необычного, и Светка насторожилась только в тот момент, когда по помещению пронёсся странный вой. Какая-то необычная смесь шока, восторга и… чего-то ещё.
Светлана подошла поближе и сперва ничего не поняла. Пепе и Ялле выглядели вполне привычно, если бы не выражение растерянности, которое застыло на их лицах. Зато подлец Хессу буквально умирал от смеха. Он бился головой в альт-том, соблюдая равные промежутки, как и подобает барабанщику высочайшего класса. Только через несколько минут Светка догадалась перевести взгляд на Хермана и тут же почувствовала, как её челюсть неумолимо устремилась к полу.
Олли, мать его, Херман, находился на сцене с абсолютно голым задом.
И вот тут Светка вспомнила название чапсы, которое Олли упомянул утром. Чапы или чапсы была одеждой из ковбойского гардероба. Высокие кожаные наколенники или, может быть, гетры, закреплённые на талии и надеваемые для защиты от грязи и укусов лошадей. Красивые полотнища с бахромой, которые давно превратились в декоративную деталь гардероба и носились поверх штанов, но Херман же напялил чапсы прямо на голое тело. Впрочем, остатки стыда все же позволили прикрыть перед, тогда как задница осталась открытой для всеобщего обозрения. Вне всякого сомнения Хермановская пятая точка была роскошной, не перекачанной, упругой и в меру загорелой, но Светка была готова дать голову на отсечение, что Олли устроил этот спектакль ей назло. Извращенец знал, что она ревнива и решил досадить тем, что продемонстрировал публике то место, которое не предназначалось для публичного просмотра.
Сенья от злости сжала кулаки с такой силой, что на ладонях отпечатались полулунные следы. Даже свидание в Питере отошло на второй план. Олли разозлил её так, что из Светкиных глаз хлынули слёзы ярости и досады. Светка машинально поискала глазами то, чем можно было бы запустить в Хермана. Ничего подходящего не подвернулось, зато её глаза наткнулись на двух круглоголовых крепышей, которые попали на концерт по какому-то трагическому недоразумению. Короткий разговор этих интеллектуалов добил Светку окончательно.
— Зря мы пошли на эту пидорасню, — промычал один из парней. На ногах он держался плохо и каждую секунду грозил излиться выпитым пивом.
— Не, ты чо, — второй парень угрожающе пошатнулся и едва не рухнул на своего приятеля, — гы, ты посмотри, какая у них жопастая солисточка.
— Да ну нах, — отозвался первый интеллектуал, — сисек нет. У бабы должны быть большие сиськи. Вот, как…
Он поискал глазами подходящий пример и, не найдя ничего достойного, выразительно показал на себе.
— Тёлка конечно смачная, хотя и здоровая, — возразил второй. — Красивая бодибилдерша.
— Да уж конечно, — первый интеллектуал смачно рыгнул. — Ты такую хуй завалишь.
— Эй, детка, — второй парень повернулся к сцене и бурно зааплодировал, — поверти своей попкой. Ну давай же, милая.
Светка не выдержала и, испуская гневные пары, вылетела из зала прочь.
На улице было прохладно. Похрустывая снегом и всё ещё всхлипывая, Светка, втянула в себя свежий морозный воздух. Затем закурила и, не спеша, огляделась вокруг.
Но не прошло и пяти минут, как откуда-то из боковой двери вывалилась большая толпа поклонниц. Оказывается, девчонки самого разнообразного вида и возраста окружили Олли плотным кольцом и требовали автограф. Но самое ужасное состояло в том, что подонок выкатился из помещения всё в том же пикантном виде. Светка искренне пожелала, что бы Хермановская жопа побыстрей отмёрзла и машинально огляделась вокруг.
И надо ж такому случиться, её взгляд упал на снегоуборочную лопату. Большую пластиковую лопату самого отличного качества. К орудию дворницкого труда Светкины руки потянулись сами собой. В тот миг, когда прорезиненное полотно соприкоснулся с уставным капиталом группы Реклес Лав, Олли издал рев раненного бизона. Разъярённая Светка хлопнула по Хермановской заднице ещё несколько раз, искренне наслаждаясь живым и смачным звуком. Стоит ли говорить, что лопата благополучно сломалась, Косунену пришлось спасаться позорным бегством, а ничего не подозревающий Хессу, который вышел следом, получил от взбесившейся Светки алюминиевой палкой.
Извлекать Сенью из пикета на этот раз пришлось барабанщику. Светке показалось странным, что Хессу вовсе не обиделся, а лишь гнусно хихикал и пообещал феерическое продолжение вечера. Между прочим, администрация концертного зала составила бумагу, где говорилось, что гражданка Российской федерации Светлана Лесневская устроила дебош и нанесла ущерб имуществу. Впрочем, что подразумевалось под имуществом: лопата или задница, почему-то не уточнялось. За выходку пришлось заплатить приличный штраф и всё ещё гадко ухмыляющийся, Хейкки отвёз Светку обратно в гостиницу.
Херман, к великой Светкиной радости, лежал в номере с примочкой на жопе. Однако, у неё неприятно подогнулись колени, когда Хессу оставил их наедине. Несколько минут Косунен мрачно молчал, а когда он начал подниматься со своего места, Светка, на всякий случай, потянулась к напольной вазе.
— Иди-ка сюда, — Херман поманил Светку рукой.
— Не пойду.
— Хорошо, я сам.
— Только попробуй, — на всякий случай предупредила Сенья, — я буду орать.
— Попробуй!
— Я тебя горшком ударю, — Светка машинально попятилась к двери.
— Угораздило же меня связать с идиоткой, — пробормотал Олли, — это не горшок, а декоративная ваза.
— Иди сюда, я тебе говорю, — он приковылял ближе и привлёк Светку к себе, она машинально вжалась в его тело, — дурочка ты моя, я же всё понимаю, просто не знаю, чем помочь.
— Олли, — Светка и сама не заметила, как её руки обвили Олли за талию и потянулись к пострадавшей части тела.
Она гладила его, ласкала обнажённые плечи, словно кошка тёрлась щекой о грудь, потом её пальцы потянулись к застёжке чапсов.
— Я так по тебе соскучился, — эти слова Олли негромко выдохнул в её волосы. Попятился назад и улёгся на кровать, устраивая Светку у себя на плече. — Хоть и придурок, но твой.
— Я тоже, — Светка ткнулась губами в горячий изгиб шеи и затихла.
Заветное «любимый мой» почему-то упорно не выговаривалось.
— Вроде нет, — Светка рассеянно пожала плечами.
— У тебя руки ледяные.
— У меня всегда так, я в детстве отморозила.
Кирилл озабоченно потискал Светкину ладошку в своей руке и покачал головой.
— Сочувствую. И что? Неужели никто не обратил внимания?
— Неа, — Светка беспечно фыркнула, — бабушка в отъезде была, а мамаша, как выставляла с утра на улицу, так до вечера и не вспоминала.
— И ты вот так целыми днями на улице болталась?
— Ага. Тем более, бабушка тогда ещё работала.
— А куда органы опеки смотрели? — изумился Кирилл. — Ребёнок целыми днями на улице один.
— Ты такой смешной, — Светка весело расхохоталась, — сам же в девяностые годы родился. Какие органы опеки? Это сейчас опека, ювенальная юстиция, а тогда выживали, как могли.
— В моей семье было по-другому, — Кирилл неожиданно смутился, почему-то чувствуя себя виноватым. — Папа преподаватель в университете. мама — известная переводчица, бабушка заслуженный педагог, тогда ещё Советского союза, а я поздний долгожданный ребёнок. Меня ни на минуту не оставляли одного и без дела. Английский, бассейн, шахматы, курсы творческого развития.
— У тебя, наверное, не было ни одной свободной минуты?
— Точно. Порой так хотелось сбежать от всего этого и просто покататься с горки, например, или с ребятами в снежки поиграть.
Светлана и Кирилл медленно брели по заснеженному скверу. Был будний день, так чо небольшой садик был практически пуст. За голыми деревьями поднимались небесно-голубые купола Сампсониевского собора и они несколько раз останавливались, чтобы сделать фотки. Миновали замёрзший прямоугольный пруд и подошли к гранитной арке памятника первостроителям Петербурга.
— Какие вандалы, — вздохнул Кирилл, рассматривая зияющие ниши, где ещё несколько лет назад висели памятные таблички, — всё упёрли: и таблички и стол и стул.
— Бронза, — Светка пожала плечами.
— Что? — не понял Кирилл.
— Бронза, — повторила Светка, — памятник в девяносто пятом установили. Тогда жрать было нечего. Вот и упёрли, как цветной металлолом.
— Очень символично.
— Ну, да, — Светка вздохнула. — Шемякин говорил, что ему очень стыдно, что осквернена и разрушена память тех архитекторов, которые заложили наш город.
Кирилл бросил на Светку удивлённый взгляд:
— Кто сказал?
— Шемякин, автор памятника.
Молодой человек несколько минут помолчал, сосредоточенно хмуря брови. От Светки не укрылось, что по его лицу пробежало лёгкое выражение неудовольствия.
— Свет, а можно я задам нескромный вопрос?
— Да, спрашивай.
— Вот ты из такой… ну… из неблагополучной семьи… а так непохожа. Умная, начитанная,с тобой интересно.
— Спасибо, — Светка весело фыркнула, — не знаю.
Она неожиданно замялась.
— Спасибо бабушке. Она пока могла, постоянно с нами занималась. Читать заставляла, в театры водила, в музеи. Егору, правда, впрок не пошло. Ну а я такая амбициозная, что ли, уродилась. Всегда хотела вылезти из дерьма.
— Наверное, ты пошла в своего отца. У вас ведь с Егором разные папы?
— У нас у всех разные отцы.
— М-да, — смущенно протянул Кирилл, — хотя, кто знает. Генетика генетикой, но влияние окружающей среды тоже имеет огромное значение.
— У нас с Егором разница в шесть лет. По сути дела, бабушкиных стараний ему почти не досталось. Она умерла, когда ему было девять. После её смерти мы оказались полностью предоставлены сами себе. Компании, всякие сомнительные друзья, а у меня концерты рок-групп, первые мальчики. Мне было не до него, — Светка зябко потёрла замёрзшие руки, сознательно намекая, что пора бы в кафе или по крайней мере, Кириллу стоит поделиться с ней перчатками, но парень оставил этот жест без внимания.
— Ты теперь, наверное, испытываешь, чувство вины?
— Не знаю, — Светка в свою очередь, досадливо хмыкнула, — его ж не для меня рожали. Я не обязана тянуть братца из дерьма о, котором неоднократно предупреждали. Ну, что ты так на меня смотришь? Да, я вот такая циничная.
— Нет, ты не циничная. Всё это правда жизни. То, что ты не стала точно такой же, как твоя мама, уже заслуга. Могу только догадываться сколько надо силы воли, амбиций и честолюбия, чтобы удержаться на плаву в такой атмосфере.
Похвала Кирилла приятно пощекотала самолюбие и Светка благосклонно заулыбалась. Словно в ответ на её реакцию, сквозь пасмурное декабрьское небо выглянуло солнце и заснеженный сквер заиграл искрящимися белоснежными красками.
— Ой, я тебя совсем заболтал, — неожиданно всполошился Кирилл, — пойдём скорее в кафе.
— Пойдём.
Они взялись за руки и заспешили в сторону трамвайной линии. Поминутно оскальзываясь, они двинулись в сторону проспекта к массивному бежевому зданию с огромными витражными окнами и яркими рекламными банерами.
— Конечно, для неокрепшей личности огромное значение имеют друзья, — Кирилл продолжал гнуть свою линию, — даже не смотря на неусыпное бдение, подростки очень часто поддаются влиянию ровесников и мнение компании оказывается гораздо более авторитетным, чем мнение родителей.
Светка выслушала прописную истину, оформленную грамотным научным слогом, молча и кивнула в сторону бывшей фабрики-кухни:
— Кстати о «Ровеснике». Похоже, что здесь ничего похожего на кафе, давно нет.
— Очень жаль, — Кирилл в свою очередь, разочарованно вздохнул, — ну, тогда пойдём куда-нибудь ещё. Тебе надо посидеть в тепле.
Светка послушно кивнула.
Через несколько минут они дошли до огромного торгового комплекса.
— На держи, — и Кирилл сунул ей в руки красный рекламный шарик, полученный на входе.
Парень на несколько мгновений замешкался, задержал свой взгляд на Светке и задумчиво изрёк:
— А знаешь ты с этим шариком очень похожа на картину Бэнкси.
— «Любовь в мусорном баке»? У неё ведь много трактовок, — Светка победоносно заулыбалась. — Типа всегда есть надежда, или прощание с невинностью, или потерянная любовь. Тоже, кстати, символично.
Глаза Кирилла восторженно распахнулись. Интеллектуал недожаренный. Светка чуть слышно хихикнула. Кажется она нашла себе достойного оппонента. Попробовала бы она подобное ляпнуть Херману — выкидыш европейского университета откровенно считал, что умнее его, на всём белом свете никого нет.
— Пойдём, кафе на третьем этаже, — и Кирилл ткнул рукой в ближайший указатель, — ты уже вся дрожишь. Ну, что кофе? Чай? Или, может быть, пирожное?
— Кофе, — Светка обежала глазами нехитрый ассортимент сетевой едальни и почему-то подумала о том, что Олли никогда не интересовался, чего хочет она, а просто кормил до отвала тем же, что покупал себе.
— Егор не самый приятный подросток, с которым мне приходилось сталкиваться, — Кирилл усадил Светку за голый пластиковый стол и заботливо подвинул к ней чашку с жидковатым капучино. — И, скажу честно, он не особо лёгкий человек.
— Ты успел пообщаться с большим количеством подростков?
— Понимаю твою иронию, но мне искренне хочется помочь. И даже не столько ему, сколько вашей семье. А у самого Егора ещё есть шанс изменить свой образ жизни и стать нормальным человеком.
— Знаю, — Светка рассеянно поболтала ложечкой в мутно-розовом вареве. — На самом деле, он очень несчастный, никому ненужный ребёнок. Который родился только потому, что мать не успела во время сделать аборт. Егор много лет дружит с мальчиком из нашего дома. Да, Дима Масленников, его подельщик. Его отчим не вылезает из тюрем. Все эти разговоры о тюремном братстве, криминальной романтике… Но, честно говоря, когда они влетели со своим пакетом, дядя Миша единственный, кто не отвернулся. Подсказал, что нужно делать, куда обращаться и даже дал матери немного денег.
— Самое опасное заблуждение, которое только может быть, — Кирилл сокрушенно покачал головой. — Кстати, если бы Егор рассказал следствию о своём поставщике, это могло бы значительно улучшить положение. Факт зачли бы, как сотрудничество.
— Не знаю, — Светка пожала плечами, — ты же с ним пересекаешься. Попробуй убедить.
— Меня он и слушать не станет, а вот ты бы могла.
— Кто мне даст свидание до суда?
— Не уверен, что смогу, но всё же попробую помочь. Ради интересов дела, следствие иногда идёт на такие шаги.
— Ну, попробуй, — без особого энтузиазма ответила Светка.
Разговор ей начал надоедать. Этот карьерист только и может, что говорить о своей первой следовательской практике. Светка, твёрдо следуя опыту своей любимой героини Скарлетт О'Хара, задумчиво взмахнула тёмными ресницами, что оставили на щеках нежные кружевные тени. Поддержать этого амбициозного болтуна, вскружить ему голову и усыпить бдительность, чтобы, в конце концов, перевести разговор на самое себя, пока никак не удавалось.
— Я хочу домой, — Светка неожиданно включила капризулю, — тем более, мне завтра рано вставать.
— В Финляндию? — поинтересовался Кирилл.
— Угу.
— Хельсинки?
Светка припомнила недавний телефонный разговор с Херманом и пояснила:
— Нет, в Куопио. Скоро католическое Рождество, мы с друзьями на горнолыжный курорт собираемся.
— Хорошие у тебя друзья, — с лёгкой грустинкой отозвался Кирилл. — Ну, пойдём я тебя провожу.
На улице было уже темно. Часы показывали начало шестого, но над городом уже распростёрлась густая декабрьская ночь. Они так же не спеша, оскальзываясь на промёрзшем тротуаре, добрели до трамвайной остановки и направились в сторону Светкиного дома.
— Когда я тебя увижу снова?
Большой запущенный двор, с нелепо примостившейся детской площадкой, был полностью пуст. В окнах начали зажигаться уютные жёлтые огоньки. Довольно далеко, к высокому крыльцу Дикси, подъехала продуктовая машина. Светка вздохнула, идти домой не хотелось.
Молодые люди остановились возле парадной, которая располагалась прямо в гулкой и продуваемой арке.
— Наверное, в январе. Приеду и сразу позвоню.
— Хорошо. Тогда до свидания!
На прощание Кирилл её поцеловал. Вполне себе аккуратно, нежно прикоснувшись губами к губам, не настаивая на чём то большем. Светка приняла это прикосновение спокойно, совершенно не почувствовав того умопомрачительного восторга от которого подкашивались ноги. Этот спокойный рассудительный мальчик из хорошей семьи был нужен ей, как воздух, и Светка терпеливо ткнулась губами навстречу.
— Ну, что теперь поделаешь? — Олли беспомощно развёл руками. — Плохо конечно.
Они только что проснулись, и Херман лениво перемещал своё могучее тело от кровати к чемодану и обратно.
— Стоило ли вообще ехать? — он вынул тёплую чёрную толстовку и натянул прямо на голый торс.
Светка, которая сидела на кровати, машинально повернулась к Херману. Может быть, ей послышалось? И это всё, что он может сказать? Это реакция на её проблемы?
Сенья стиснула зубы. Лучше бы уж он психанул. Разозлился, отругал. Нотацию прочитал в своём заумном стиле, но чтобы такое непробиваемое равнодушие.
Они второй день находились в Куопио, родном городе Олли и готовились к трём концертам подряд. После этого к ним должны были присоединиться участники Локал бенд и все вместе они собирались на горнолыжный курорт. К концертам готовился разумеется Олли, Светка же, изнывая от безделья, сидела в гостинице и потихоньку дулась на своего возлюбленного. И хотя в Куопио жили его родители, Олли, чуть ли не демонстративно, поселился в гостинице. Почти целыми днями ездил по делам, не уделял Светке никакого внимания да и вообще не особо интересовался её проблемами.
— Всё будет нормально, — Олли присел рядом и взял Светкину руку в свои, — вставай. Мне надо с тобой посоветоваться.
— Что ещё? — Светка почувствовала огромную всепоглощающую усталость и в тот момент, когда Олли потянул к ней свои руки, ловко высвободилась вон.
— Слушай, — кажется, Херман даже не заметил её демарша и продолжил со свойственным ему эгоцентризмом, — как ты думаешь, если я надену на концерт чапсы? Хорошо будет? Как думаешь, с чем их лучше надеть?
Что такое чапсы, Сенья не знала, да и знать не хотела. В конце концов, почему её должно волновать, что Косунен выдумал в очередной раз, если ему нет до её проблем никакого дела.
— Какая разница, — еле сдерживаясь, рыкнула она, — одевайся, как хочешь. Хоть без штанов иди.
— Да успокойся ты, я просто спросил.
Херман облапил её субтильную фигурку, залез здоровенной лапищей в глубокий вырез майки и попытался цапнуть за грудь. В это мгновение Светка почувствовала, что её несёт.
— Пошёл вон, — она набрала полные лёгкие воздуха и заорала так, что под потолком завибрировала люстра, — отстань от меня. Пошёл вон!
Олли едва заметно скривился и перестал с ней разговаривать. По сути дела обычная, ничего не значащая стычка. Ещё ничего не предвещало приключений, но в районе обеда, Херман демонстративно надрался. Плёл какую-то ахинею, неуместно шутил и в конце концов, заснул прямо на диване их большого семейного номера.
Светка постаралась сохранить ко всему происходящему нейтральное отношение, хотя Косунен вёл себя более, чем вызывающе, и успокоился лишь тогда, когда Хессу пообещал покарать лидера анально, посредством барабанных палок.
Идти на выступление ей не хотелось. Светка покрутилась за кулисами и приблизилась к сцене уже после разогревающий группы, да и то не очень близко. Как и следовало ожидать, появление Реклесс Лав зрительный зал встретил дружным ревом. В этом не было ничего необычного, и Светка насторожилась только в тот момент, когда по помещению пронёсся странный вой. Какая-то необычная смесь шока, восторга и… чего-то ещё.
Светлана подошла поближе и сперва ничего не поняла. Пепе и Ялле выглядели вполне привычно, если бы не выражение растерянности, которое застыло на их лицах. Зато подлец Хессу буквально умирал от смеха. Он бился головой в альт-том, соблюдая равные промежутки, как и подобает барабанщику высочайшего класса. Только через несколько минут Светка догадалась перевести взгляд на Хермана и тут же почувствовала, как её челюсть неумолимо устремилась к полу.
Олли, мать его, Херман, находился на сцене с абсолютно голым задом.
И вот тут Светка вспомнила название чапсы, которое Олли упомянул утром. Чапы или чапсы была одеждой из ковбойского гардероба. Высокие кожаные наколенники или, может быть, гетры, закреплённые на талии и надеваемые для защиты от грязи и укусов лошадей. Красивые полотнища с бахромой, которые давно превратились в декоративную деталь гардероба и носились поверх штанов, но Херман же напялил чапсы прямо на голое тело. Впрочем, остатки стыда все же позволили прикрыть перед, тогда как задница осталась открытой для всеобщего обозрения. Вне всякого сомнения Хермановская пятая точка была роскошной, не перекачанной, упругой и в меру загорелой, но Светка была готова дать голову на отсечение, что Олли устроил этот спектакль ей назло. Извращенец знал, что она ревнива и решил досадить тем, что продемонстрировал публике то место, которое не предназначалось для публичного просмотра.
Сенья от злости сжала кулаки с такой силой, что на ладонях отпечатались полулунные следы. Даже свидание в Питере отошло на второй план. Олли разозлил её так, что из Светкиных глаз хлынули слёзы ярости и досады. Светка машинально поискала глазами то, чем можно было бы запустить в Хермана. Ничего подходящего не подвернулось, зато её глаза наткнулись на двух круглоголовых крепышей, которые попали на концерт по какому-то трагическому недоразумению. Короткий разговор этих интеллектуалов добил Светку окончательно.
— Зря мы пошли на эту пидорасню, — промычал один из парней. На ногах он держался плохо и каждую секунду грозил излиться выпитым пивом.
— Не, ты чо, — второй парень угрожающе пошатнулся и едва не рухнул на своего приятеля, — гы, ты посмотри, какая у них жопастая солисточка.
— Да ну нах, — отозвался первый интеллектуал, — сисек нет. У бабы должны быть большие сиськи. Вот, как…
Он поискал глазами подходящий пример и, не найдя ничего достойного, выразительно показал на себе.
— Тёлка конечно смачная, хотя и здоровая, — возразил второй. — Красивая бодибилдерша.
— Да уж конечно, — первый интеллектуал смачно рыгнул. — Ты такую хуй завалишь.
— Эй, детка, — второй парень повернулся к сцене и бурно зааплодировал, — поверти своей попкой. Ну давай же, милая.
Светка не выдержала и, испуская гневные пары, вылетела из зала прочь.
На улице было прохладно. Похрустывая снегом и всё ещё всхлипывая, Светка, втянула в себя свежий морозный воздух. Затем закурила и, не спеша, огляделась вокруг.
Но не прошло и пяти минут, как откуда-то из боковой двери вывалилась большая толпа поклонниц. Оказывается, девчонки самого разнообразного вида и возраста окружили Олли плотным кольцом и требовали автограф. Но самое ужасное состояло в том, что подонок выкатился из помещения всё в том же пикантном виде. Светка искренне пожелала, что бы Хермановская жопа побыстрей отмёрзла и машинально огляделась вокруг.
И надо ж такому случиться, её взгляд упал на снегоуборочную лопату. Большую пластиковую лопату самого отличного качества. К орудию дворницкого труда Светкины руки потянулись сами собой. В тот миг, когда прорезиненное полотно соприкоснулся с уставным капиталом группы Реклес Лав, Олли издал рев раненного бизона. Разъярённая Светка хлопнула по Хермановской заднице ещё несколько раз, искренне наслаждаясь живым и смачным звуком. Стоит ли говорить, что лопата благополучно сломалась, Косунену пришлось спасаться позорным бегством, а ничего не подозревающий Хессу, который вышел следом, получил от взбесившейся Светки алюминиевой палкой.
Извлекать Сенью из пикета на этот раз пришлось барабанщику. Светке показалось странным, что Хессу вовсе не обиделся, а лишь гнусно хихикал и пообещал феерическое продолжение вечера. Между прочим, администрация концертного зала составила бумагу, где говорилось, что гражданка Российской федерации Светлана Лесневская устроила дебош и нанесла ущерб имуществу. Впрочем, что подразумевалось под имуществом: лопата или задница, почему-то не уточнялось. За выходку пришлось заплатить приличный штраф и всё ещё гадко ухмыляющийся, Хейкки отвёз Светку обратно в гостиницу.
Херман, к великой Светкиной радости, лежал в номере с примочкой на жопе. Однако, у неё неприятно подогнулись колени, когда Хессу оставил их наедине. Несколько минут Косунен мрачно молчал, а когда он начал подниматься со своего места, Светка, на всякий случай, потянулась к напольной вазе.
— Иди-ка сюда, — Херман поманил Светку рукой.
— Не пойду.
— Хорошо, я сам.
— Только попробуй, — на всякий случай предупредила Сенья, — я буду орать.
— Попробуй!
— Я тебя горшком ударю, — Светка машинально попятилась к двери.
— Угораздило же меня связать с идиоткой, — пробормотал Олли, — это не горшок, а декоративная ваза.
— Иди сюда, я тебе говорю, — он приковылял ближе и привлёк Светку к себе, она машинально вжалась в его тело, — дурочка ты моя, я же всё понимаю, просто не знаю, чем помочь.
— Олли, — Светка и сама не заметила, как её руки обвили Олли за талию и потянулись к пострадавшей части тела.
Она гладила его, ласкала обнажённые плечи, словно кошка тёрлась щекой о грудь, потом её пальцы потянулись к застёжке чапсов.
— Я так по тебе соскучился, — эти слова Олли негромко выдохнул в её волосы. Попятился назад и улёгся на кровать, устраивая Светку у себя на плече. — Хоть и придурок, но твой.
— Я тоже, — Светка ткнулась губами в горячий изгиб шеи и затихла.
Заветное «любимый мой» почему-то упорно не выговаривалось.
@темы: закончен, юмор, эротика, рок-музыканты, фанфики, Голос, психология, романтика, фанфики по финским группам, гэт, драма
