читать дальше========== 1. ==========
Яшка, как проснулся в четыре утра, так больше не мог сомкнуть глаз. Сквозь соломенную крышу проглядывало солнце. Пока не яркое, мягкое, но обещающее к середине дня изнурительную жару.
Парень приподнялся на локте. Потёр лицо.
Ослепительные солнечные квадраты отражались от глиняной крынки,погнутой железной кружки, перебегали на красные сатиновые подушки. Друзья ещё спали. Валерка, словно ёж,завернувшись в лоскутное одеяло. Данька наоборот разметавшись. Даже чуток похрапывал. С краю Стёпка, уткнувшись носом в подмышку старшего брата. Тихо-тихо. Кажется и не дышал.
Где-то далеко, в районе Збруевки пропели первые петухи, затем надсадно замычали не доенные коровы.
Под застрехой шумно завозились воробьи, а затем словно сговорившись, разом выпорхнули на улицу.
Тепло. Славно. Почти, как раньше, когда каждое утро наполнялось ожиданием огромного необъяснимого счастья.
Яшка сел. Машинально нащупал небольшой атласный рубец на левом боку. Аккурат под рёбрами. Не болит. Давно не болит. Но всё равно чувствуется, как напоминание о том, что жизнь разделилась на до и после.
Прелесть чистого золотого утра мгновенно померкла.
Зигзагообразный след бандитской сабли появился около года назад и едва не стоил цыганёнку жизни.
В тот злополучный день, Яшка отстал от табора. Захромал любимый Гнедко. Таборный кузнец дед Савелий,сказал, что коню нужна серьёзная помощь и парнишка свернул в ближайший хутор.
Мог ли он знать, что это незначительное происшествие перевернёт всю его жизнь.
В хуторе стояли бандиты, громко именующие себя Вольной армией батьки Бурнаша.
По мнению Яшки обычные мужики, разве, что вооружённые, да не в меру пьяные.Одни слонялись по пыльным улицам, другие лениво, без всякого интереса, бродили по базару. Пили. Смолили ядрёные самокрутки. Неспешно травили байки. Грабить и делить было нечего. Всё, что можно было украсть, продать и пропить, было давно украдено, продано и пропито этими самыми Бурнашами.
Появление черномазого парнишки, в ярко-красной рубашке и с золотой серьгой, внесло явное оживление.
Всё дальнейшее произошло в считанные минуты.
Яшка не успел спросить, где находится кузница, как был окружён толпой пьяных бандитов.
Он мгновенно понял, что сейчас будет избит по извечной, неистребимой привычке травить цыган, евреев и всякий прочий люд, который мало-мальски отличался от хуторян.
Спасение было в побеге. Парень пришпорил коня и понёсся прочь, только раззадоривая соскучившихся пьяных вояк.
Гнедко споткнулся возле перелеска. Подвела надломленная подкова. Ломая ноги, конь рухнул в овражек и следом Яшка, переворачиваясь и обдирая бока.
Его били долго. Со вкусом и расстановкой. То избивали сапогами, то позволяли унизительно отползти в сторону и принимались лупить снова. Забавлялись, как забавляется пресыщенный деревенский кот, поймавший мыша.
Шашкой парня полоснули напоследок. Просто ради интереса.Он успел лишь перекатиться на живот и свет перед глазами померк. Всё дальнейшее Яшка мог припомнить только кусками, которые всплывали в его голове, то удивительно яркими отчётливыми картинами, то мутными туманными пятнами.
Где то через час его обнаружил могучий, неразговорчивый мужик в тельняшке и потрёпанном чёрном бушлате. Он перевернул тело цыганёнка одной рукой и сокрушённо покачал головой. Яшке очень повезло. Он не сошёл с крови, только потому, что успел перекатиться и зажать рану рукой.
Сурового мужика в бушлате сопровождали два хлопчика. Все трое ехали на телеге к покосной делянке и обратили внимание на истоптанный овраг.
Яшку решили сховать на этой самой делянке, в небольшом шалаше-сарайчике, подальше от любопытных глаз.
Выздоравливал парень долго. Молодой доктор был призван в армию ещё в четырнадцатом году да так и сгинул в горниле войны, а старенький фельдшер, добродушный и подслеповатый пьяница Пантелеймон Лукич, лишь ловко пускал кровь.
Спасителя Яшки звали Фёдор Щусь.Бывший матрос, голова незаможних селян.Могучий и суровый, он принялся выхаживать парня с нежностью опытной сиделки. Пригодились знания полученные на флоте.
Его сыновья, рослый решительный Данька и тихий молчаливый Стёпка, во всём помогали отцу. Не отставал от приятелей и Питерский гимназист Валерка.
Начитанный очкарик Мещеряков затесался в Збруевку случайно. Несколько месяцев назад он ехал вместе со своей бабушкой из Севастополя в Петроград. На станции Каховка поезд попал под арт-обстрел белых. Старушка учительница скончалась на месте, скорей от нервного потрясения, чем от ран, а Валерка вместе с другими беженцами попал в ближайшее село. Пассажирские поезда больше не ходили и юноша застрял на неопределённое время.
Только благодаря такой дружной помощи, Яшка остался жив. Удар саблей был не глубок, но он потерял много крови, потом рана загноилась и на лечение ушло почти два месяца.
Потом выяснилось, что его табор затерялся в бескрайних степях и парню пришлось остаться в Збруевке.
С Данькой и Валеркой Яшка подружился быстро. Своё дело сделала любовь к лошадям, приключениям и книгам. За несколько месяцев Валерка научил его читать. Книги в Збруевке были лишь в школе, да и то немного, но Яшка с удовольствием навёрстывал упущенное.
Они вместе помогали по хозяйству, гоняли коней в ночное, под руководством Фёдора Ивановича учились приёмам рукопашного боя и обращению с оружием. Время было неспокойное и старший Щусь взялся за их обучение.
Ни с Данькой, ни с Валеркой у Яшки не возникало никаких трудностей, но стоило появится молчаливому Стёпке и весёлый жизнерадостный парень внезапно терялся.
Обычно всегда спокойный, даже покладистый Стёпка производил впечатление потайной сжатой пружины, которая грозила распрямиться в самое неожиданное время. Он ни в чём не уступал другим хлопцам, но тем не менее в нём было, что-то слишком солнечное и мягкое, чего простодушный Яшка объяснить не мог.
Стёпка лихо скакал на коне, дрался с другими мальчишками, умел обращаться с саблей и наганом, но стоило ему улыбнуться и Яшка чувствовал прилив такого тепла, от которого кружилась голова.
Да и внешне со Стёпкой было ,что-то не так.Небольшой, ладный и тонкий, как лоза он больше походил на дивчину, чем на хлопца, что довершало белое лицо и ярко-синие совершенно васильковые глаза.
С такими нехитрыми мыслями Яшка выбрался из шалаша и сочно потянулся.
Подошёл к костру и пошевелил угли. Повсюду была густая роса и кострище отсырело. Яшка огляделся в поисках чайника и топора.
Топор лежал на пне. Чайник обнаружился у самой реки. Яшка потопал к воде. Сзади, что-то негромко прошелестело. Парень оглянулся. Около шалаша было по прежнему пусто. Птица, наверное.
Над Днепром стелился лёгкий розоватый туман. Вода была тёплой и Яшка закатав штаны зашёл по колено.
Постоял несколько минут, глядя на искрящуюся воду и прислушиваясь к звукам просыпающейся природы.
Неожиданно его внимание привлёк негромкий плеск воды, как-будто неподалёку кто-то купался. Яшка не только удивился, но и насторожился. Друзья ещё спали. Кто мог в столь раннюю пору купаться около их жилища? Да ещё в таком отдалённом месте.
Он машинально нащупал за поясом наган ( С некоторых пор с оружием приходилось даже спать) и тихо-тихо направился на звук.
Отогнул густые заросли ивы и увидел... купающуюся дивчину.
Это место она выбрала не случайно. Удобный спуск, примятые заросли. Похоже девушка была здесь не впервой.
Яшка смущённо замер, не зная обнаружить ли себя деликатным покашливанием или незаметно уйти прочь.
Но стройная дивчина была так хороша собой, что он выбрал третье и притаился за густыми зарослями ивняка.
Девушка зачерпнула воды и с радостным смехом окатила себя целой тучей искрящихся брызг. Прозрачные капли рассыпались по обнажённому телу. Девушка неторопливо обмыла крошечные подпрыгивающие груди, живот, длинные сильные ноги. Затем зашла поглубже, оттолкнулась от дна и поплыла к средине реки.
Яшка стоял за кустами, не в силах пошевелиться. Не то, что бы он видел купающуюся девушку впервые, но вот, что бы так... Близко. Тайком. Он был сражён красотой женского тела и безумно смущён одновременно. Но ещё сильней его взволновал странно знакомый смех. Короткий. Отрывистый. Звонкий.
В его голове внезапно сверкнуло озарение и Яшка почти машинально поискал глазами одежду.
Тёмные Стёпкины штаны, серая поношенная косоворотка... Несколько месяцев они жили бок о бок. Вместе скакали на лошадях, ели, спали, дурачились, боролись. И Яшке даже не приходило в голову, что солнечный и улыбчивый Стёпка вовсе не Стёпка, а ...
- Что уставился. Отвернись!
Поражённый свои открытием, Яшка даже не заметил, как выбрался из-за куста, а девушка вернулась к берегу.
На несколько секунд их глаза встретились. И если в Яшкином взоре было нескрываемое восхищение, то в Стёпкином почему то не смущение, а страх.
- Подай полотенце, - раздосадованно велела девушка, - и отвернись кому сказала.
Яшка молча протянул большой вышитый рушник и поспешно повернулся спиной. Очень хотелось сбежать и вскочив на коня, унестись в степь. Однако ноги почему то не слушались и он остался стоять где стоял.
- Не бойся, я никому не скажу, - тихо сказал Яшка и проследил за одевающимся Стёпкой краем глаза. Да и не Стёпкой, впрочем.
- Как же тебя зовут? - наконец выдавил он и не ожидая получить ответ услышал негромкое:
- Ксения. Но Данька меня Ксанкой называет.
Яшка молча кивнул и почти, как раньше, почувствовал прилив того самого ожидаемого счастья.
========== 2. ==========
Солнце давно ушло за горизонт. И только в лилово-чёрном мареве, что простиралось над рокочущим морем вспыхивали золотые проблески приближающейся грозы.
Днём было душно и нестерпимо горячее солнце, буквально обжигало. Но к вечеру внезапно поднялся ветер. Сперва сухой и горячий,а буквально через час уже пронзительно холодный и шквалистый.
Он набегал с моря нервными порывами, взбивал на крошечной рыбацкой хибарке соломенную крышу, злобно метался среди развешенных сетей, хлопал калиткой, давно несуществующего забора и пыльным клубком исчезал в направлении города.
Ксанка сидела на большом, пока ещё тёплом, камне неподалёку от воды и тупо смотрела перед собой.
Так получилось, что волею судьбы она оказалась на переднем крае революционной борьбы ещё в пятнадцатилетнем возрасте.
За это время, погибли многие близкие люди. Кто-то сложил голову на полях сражений, кто-то умер от ран или голода. Среди них были односельчане, друзья, соратники по оружию, наконец, родной отец. Но она никогда не представляла себе, как может остаться совершенно одна. Голый человек на голой земле, без дома, без родных и самое главное без тех парней, кто буквально пророс в её жизнь корнями.
Стал настолько неделимым целым, что без них существование не имело никакого смысла.
Валерка, как позавчера ушёл в город на встречу со штабс-капитаном Овечкиным так и пропал, словно в воду канул.
Затем исчез брат. Просто пропал, вместе со своим нехитрым скарбом чистильщика. Ушёл рано утром и сгинул подобно Валерке.
Ксанка только догадывалась, что Даньку мог узнать, кто-то из старых знакомых. Ещё по славным делам в степях Херсонщины. А значит сдать прямо в лапы контрразведки. Но никаких подтверждений тому не было и она лишь мучилась неизвестностью.
Неизвестность была мучительна, но тем не менее оставляла хотя бы малюсенький шанс, что брат и друг могли быть живы, а значит рассчитывать на её помощь.
С Яшкой всё обстояло гораздо хуже. По совести настолько плохо, что от последних воспоминаний внутри всё сжималось в болезненный ком.
Ксанке было настолько больно, что она машинально обхватывала колени руками, съёживалась и изо всех сил старалась сдержать, рвущийся наружу, вой.
На самом деле, события дня уложились в какие-то жалкие полчаса и порой девушке казалось, что ей приснился дурной сон, когда она истомлённая жарой, прикорнула на этом самом камне.
Будка карусельщика, стрельба, побег, выбеленные солнцем улочки, крик Яшки "Ксанка беги", а потом скала...
Чудовищный обрыв над морем. Наверное, самый высокий на всем побережье. Прямой и отвесный с, торчащими словно пики, подводными камнями.
Погоня буквально прижала Яшку к обрыву и ему ничего не оставалось делать, как прыгнуть со скалы вниз.
Он всегда был отчаянным. Она точно знала, что выбор плен или свобода перед ним не стоит.
Она находилась довольно далеко, но отлично видела, как его совсем небольшая фигурка в красной рубашке как-то неестественно плавно рухнула в море.
Шансов не было. Обрыв был выше ста шестидесяти футов и пользовался в городе дурной славой места для самоубийц.
- Пойдём, дочка, - возле камня бесшумно выросла фигура тов.Андрея, - погода ухудшается. Шторм будет.
Ксанка подняла на подпольщика совершенно сухое лицо и молча покачала головой.
Мужчина неловко потоптался на месте, совершенно не зная, чем можно утешить девушку и только негромко сказал:
- Хибару я не закрыл. Чайник ещё горячий. В мешке на печке немного сухарей.
Ксанка кивнула.
Она всегда знала об отношении Яшки к себе. И ей было достаточно одного его присутствия, молчаливого, порой не очень ловкого, но всегда неизменного.
Но вчера, они оба словно почувствовали, как мало им осталось.
Это было прикосновение. Первое. Нежное и трогательное до мурашек.
Они так же сидели на камне и Яшка взял её руку в свою. Как-будто невзначай. Робко и тепло поглаживая пальцы и сжав посильней, когда она вздрогнула от неожиданности.
Ксанкино сердце ухнуло и сладостно затрепетало в груди, словно пойманная бабочка.
Она ещё была не в состоянии осмыслить смесь радости и смущения, когда Яшка осторожно привлёк её к себе. Чувствуя, как камень уходит из-под ног, она прижалась лбом к его плечу, невольно отмечая, что за последний год Яшка необыкновенно возмужал. Вытянулся, стал шире в плечах и в нём уже чувствовалась настоящая мужская стать.
Она не помнила, сколько времени они так просидели. Яшка, держа её руку в своей, она слегка прижавшись лбом к его плечу. Кажется в тот момент время растянулось в вечность и только сейчас Ксанка почувствовала, что тёплый миг близости был мал, как одно мгновение.
Очередной порыв ветра принёс первые капли дождя. Небо набрякло, сравнялось с уровнем моря и где-то далеко, на горизонте, послышалось глухое урчание урагана.
Ливень обрушился почти внезапно, вместе с фиолетовым всполохом молнии, что расколола небо на две половины.
Ксанка бросилась в хибару машинально. На самом деле ей было все равно. Она бы не дрогнула, даже проведя ночь под проливным дождём. Просто захлопнула по привычке хлипкую дверь и рухнула на некое подобие лежанки со старым бушлатом и мятой красной подушкой.
От неё ушли все и сразу и впервые в жизни Ксанка почувствовала себя слабой и маленькой девочкой.
Из неё рвались невысказанные чувства. Уже бесполезные и никому не нужные. Ксанка плакала, скорчившись на лежанке и чувствовала, как из неё утекают силы.
То, что в хибару, кто-то заскочил она поняла не сразу. Из-за слёз и разыгравшейся бури она почти ослепла и оглохла.
Присутствие она уловила только по силуэту и машинально полезла под подушку за наганом.
Как назло, оружие девушка переложила ещё днём и ничего не оставалось, как нащупать на столе коробок спичек.
Мутный и дрожащий огонёк вырвал из сумрака до боли знакомый профиль. Спутанные чёрные кудри. Блеснула золотая серьга.
- Яшка, - Ксанке показалось, что она сходит с ума.
Несколько минут они молча смотрели друг на друга.
- Как долго я тебя ждала!
Они прижались друг к другу лбами, словно пытаясь обменяться накипевшими мыслями.
Ксанка ничего не спрашивала. Она обняла Яшку за шею и прижалась щекой куда-то между спадающими волосами и воротником. От него пахло костром, травой, ливнем и ещё чем-то сводящим с ума.
Яшка, осторожно придерживал её за коротко стриженный затылок.
- Я тебя потерял, - наконец произнёс он, - не знал где ты можешь быть.
Звуки прорезались внезапно. Так словно, кто-то неожиданно включил живой мир на полную громкость.
Ксанка слышала рёв и свист шторма, чувствовала, как на плечи протекает, из прохудившейся крыши, вода. Она закрыв глаза, водила губами по его смуглой щеке, ещё не веря до конца и боясь разорвать это ощущение хоть на секунду.
От пережитого подламывались ноги. Ей было до боли хорошо. Слишком хорошо, чтобы сон оказался правдой.
К реальности вернула Яшкина ладонь. Тёплая лодочка на боку, потом на спине. Придерживающая пока ещё робко, но в тоже время достаточно сильно, что бы Ксанка не упала.
- Я тебя люблю, - эти слова она услышала в накатывающей упоительной неге в этот же момент почувствовала, как Яшка ищет её губы.
========== 3. ==========
Что надеть?
Пожалуй, этот вопрос никогда не вставал перед Ксанкой с такой остротой.
Дело о похищении Короны Российской империи было завершено. Данька и Валерка подали рапорта на увольнение. Они собирались поступать на Рабфак. Яшка, избитый белогвардейскими офицерами на Глории всё ещё находился в госпитале. А она словно неприкаянная,с отсутствующим видом уже второй день крутилась перед зеркалом,так как-будто в данный момент решался вопрос о её жизни или смерти.
Во- первых, на днях её тоже ждали в приёмной комиссии,а во-вторых...
Во-вторых она собиралась поехать к Яшке в госпиталь и впервые в жизни не могла решить столь прозаический и в тоже время столь острый для неё вопрос,одномоментно.
Выбор одежды был столь невелик,что и вопроса выбора попросту не существовало. Но Ксанке недавно исполнилось 18 лет и поехать в госпиталь в серой мужской косоворотке и мальчишеских чёрных штанах было просто невозможно. Ксанка ничего не понимала в моде и вид расфуфыренных городских барышень из соседнего машинописного треста порой вызывал у неё раздражение. Но глубоким чутьём она понимала,что привычный мальчишеский костюм теперь будет выглядеть на ней дико. Впрочем,отправляться с визитом в госпиталь в строгой чекистской форме ей почему то тоже не хотелось. Строгая узкая юбка, кожаная тужурка, красная революционная косынка. В этой одежде было,что-то слишком суровое,даже недоброе. В другое время и в другом месте она ни на секунду не озадачилась бы таким пустяком,но в госпитале был Яшка. И она непременно,наверное, впервые в жизни хотела предстать перед его глазами красивой. Доктор сказал,что его состоянии уже вполне удовлетворительное и Яшку скоро выпишут. И,чем больше Ксанка об этом думала тем сильнее билось ее маленькое сердечко.
Выход из положения нашёлся не сразу,но неожиданно решил сразу все её проблемы. Об этих двух вещах Ксанка вспомнила неожиданно. Платье было новое и ни разу не надёванное. Из простого синего сатина. Такое гладкое и блестящее,что ее голубые глаза неожиданно приняли совершенно васильковый оттенок. Это платье Ксанке сшила тётка Дарья к какому- то празднику. Но время было неспокойное, праздник не состоялся и вещь надолго легла на дно скромного фибрового чемоданчика. Второй вещью оказалась белая цыганская шаль. Такая яркая,что от солнечного разноцветия букетов у неё начинало рябить в глазах. Шаль у Ксанки осталась после операции в Одессе,когда под видом цыганского табора пришлось вызволять Даньку. Платок остался у неё,носить его было некуда и он тоже отправился на дно чемодана.
Платье немного слежалось и стало тесновато в груди. Она бережно разгладила прохладные складки на юбке,покрутилась перед мутным зеркалом,стоящем на комоде и неожиданно почувствовала себя спокойней. Пара чистых чулок, скромные башмаки на пуговицах,несколько взмахов расчёской по короткой стрижке и яркий платок на плечи. Неожиданно Ксанка понравилась себе чрезвычайно и прикосновение прохладной ткани к телу вызвало пока ещё невнятное,но приятное удивление.
Она торопливо собрала свои вещи обратно в чемоданчик, машинально провела рукой по идеально заправленной кровати с колючим солдатским одеялом и огляделась в поисках хотя бы скромного гостинца.
Вне всякого сомнения сегодня с ней происходило,что-то новое и непривычное. По мимо острого интереса к одежде,Ксанка вдруг почувствовала глубокое сожаление,что совершенно не умеет готовить. Впрочем,кроме черной ржаной муки самого грубого помола в пайке ничего и не выдавали,но она с сожалением вспомнила о пышных ржаных лепёшках с картошкой и луком,которые пекла тётка Дарья. Ксанка не умела даже этого и снова с сожалением огляделась вокруг. Затем поспешно отрезала ломоть казенного не особенно хорошо пропечённого хлеба. Сунула в узелок два кусочка желтоватого колотого сахара, несколько белых ещё недозрелых яблок и пару крошечных огурчиков с остренькими колючками попурышками.
Первое потрясение её ждало на проходной ЧК. Ксанка забежала в здание комитета,что бы передать брату ключи от их комнаты в общежитии и её попросили предъявить пропуск. И даже после того,как она сунула солдату красную книжицу под нос он долго и скурпулезно сличал оригинал с фотографией. А во-вторых, Данька с Валеркой ни сказали ей ни слова и только долго и удивлённо переглядывались,а когда за ней захлопнулась дверь, тов. Андреев одобрительно крякнул "Що ж ти, Данило,мовчав,що у тебе,така гарна сестра?"
Госпиталь находился на окраине города в здании бывшей барской усадьбы и Ксанка долго добиралась до нужной станции дачным поездом,который немилосердно дымил и на каждой остановке доливал в тендер воду. До здания самого госпиталя пришлось идти от станции пешком и Ксанка порядком устала. Радовало лишь то,что через мгновение она увидит Яшку,а проходящие мимо люди не удивлялись и не тыкали в неё пальцами.
В непривычной одежде она чувствовала себя более,чем неловко и почти сознательно оттягивала момент встречи.
Белое здание располагалось на невысоком холме и Ксанка невольно остановилась поодаль,рассматривая высокие круглые колонны и широкие двери входа с яркими цветными стёклами.
" Ну и и жили буржуи, - невольно пробормотала она,- такой домина на одну семью"
- Ксанка! - услышав своё имя, она повернулась и мучительно покраснела одновременно.
- Здравствуй! - Имя Яшки почему-то не выговаривалось,- вот приехала тебя навестить.
- Здравствуй!
Оба неловко клюнули друг друга в щеку,словно за ними наблюдала целая толпа,хотя на территории госпиталя не было никого,кроме сонного возницы,который правил санитарной повозкой.
- Как там ребята? - поинтересовался Яшка.
- Всё в порядке, - суховато ответила Ксанка. Ей было по-прежнему очень неловко и она мучительно холодела от того,что Яшка не замечал ее нового платья, от любопытного взгляда прошедшей мимо медсестры и вообще просто от того,что они вдруг остались наедине.
На самом деле это случалось не так уж часто. Ещё в конном отряде про них думали и говорили всякое. На чужой роток не накинешь платок. Ещё тогда окружающие считали,что Яшка и Ксанка близки, что между ними нет никаких тайн и преград и только они сами знали насколько досужие сплетни были далеки от истины. Все происходящее между ними было совершенно невинно и далеко от вольных помыслов. Минуты нежности были настолько коротки,что порой Ксанка лишь закусывала от досады губы. Им было мучительно мало происходящего и порой они отдалялись друг от друга,что бы не растравлять алчущие тела и воображение.
- Может быть, погуляем? - по-прежнему сухо поинтересовалась Ксанка. Она совершенно не знала, о чём разговаривают и,что делают люди,которые остались наедине.
- Погуляем, - Яшка отозвался словно эхо, - подожди я только медсестре скажу.
Ксанка невольно вспыхнула. Очень уж ей не понравился взгляд этой самой медсестры. Едва ли старше самой Ксанки,но важная, строгая, посмотрела оценивающе, сверху вниз,мол,пигалица, знай наших.
- Я сейчас.
Она нарочно отошла в сторону,что бы не пересекаться с медицинской владычицей взглядами и невольно прислушалась.
- Хорошо. До двух часов!
- Как записать ээээ...мммм.. Вашу подругу? Медсестра нарочно смягчила формулировку, обозначив её статус этим расплывчатым и неожиданно обидным словом.
- Запишите Ксения Федоровна ...
- Товарищ Щусь? - перебила медсестра, - да, я вспомнила,как она приезжала сюда вместе со своим братом.
И тут до Ксанки дошло,что эта надменная девица,с таким холодным и одновременно ядовитым языком сама имеет виды на Яшку. Её охватило таким гневом,что в какой то момент Ксанка даже потеряла голову. Даже машинально поискала на боку кобуру с наганом и очухалась от следующего ответа Яшки:
- Запишите Ксения Федоровна Цыганкова, моя жена. Кажется произнесённые слова оказались шоком сразу для троих.
Медсестра проскрипела пером с таким видом, словно хотела выцарапать данные Ксанки не на бумаге,а на крышке стола и молча удалилась вглубь коридора.
- Пойдём, - и Яшка показал рукой в сторону далёкого песчаного берега,который выходил к морю.
Через несколько минут они наконец то действительно остались наедине и расположились на высоком берегу в тени старой густой яблони. Довольно долго молчали.
- Ты очень красивая, - Яшка одарил ее долгим бархатным взглядом и поинтересовался,- то самое платье,которое ты ни разу не надевала?
Ксанка молча кивнула,она чувствовала себя той неловкой четырнадцатилетней девочкой,которой сделали первый неловкой комплимент про платок.
Они поцеловались сперва осторожно,словно пробуя забытое действо заново и затем жадно и нетерпеливо, почти до боли сминая и закусывая губы друг друга. Ксанка подхватила подол Яшкиной белой косоворотки и потянула вверх,обнажая смуглое и горячее тело. Ощутила под пальцами круглое пулевое отверстие на плече,затем кривой сабельный шрам на боку. Вкус старых ран отозвался на губах атласом. Она пробежала пальцами по упругим завиткам кудрей и прижала его голову к своей груди. Только сейчас до Ксанки дошло,что синее сатиновое платье не слежалось,а просто выросла она сама. На груди натянулись многочисленные белые пуговки.
Яшка уложил ее на спину. Она невольно отвела глаза,уступая его pуке. Яшка водил pукой по ее телу. Ксанка лежала неподвижно, с закpытыми глазами. Ей было хорошо и страшно одновременно.
Яшка провёл ладонью вдоль ее ноги, проложил дорожку из поцелуев к ямочке над ее коленом. Погладил бледную коленку пальцами и принялся дальше исследовать ее тело. Внутренняя поверхность бедра невольно дрогнула. Ксанка напряглась. Яшка на несколько мгновений вскинул голову, пытаясь оценить реакцию и прикоснулся к нежной коже губами. Складочка у лона. Живот. Он погладил и поцеловал пупок, двигаясь дальше. Грудь. Две маленькие груди с тёмными, как вишни сосками. Он взял их в ладони и погладил пальцами светлую кожу. Согрел своим дыханием, как хотел когда-то, и поиграл языком с розовыми вершинками. Плечи, шея, уши… Он обследовал все, затем снова приник к ее рту. Сильная мужская ладонь легла на ее лоно и погладила подушечками пальцев.
- Больно!..- удивлённо сказала Ксанка - немного...
Яшка приостановился, но лишь для того, чтобы снять рубашку. Когда она увидела его грудь, на мгновение перестала дышать. Он взял девушку за подбородок и заставил посмотреть в свои глаза. Окончательно убедившись в желании, он больше не сдерживался.
Острые уколы наслаждения пронзали все её тело под его губами. Это было подобно пытке, но Ксанка лишь мечтала, чтобы она продолжалась вечно.
Наконец, она достигла пика наслаждения, со стоном хватая его волосы и прижимая к себе его голову. Такого острого удовольствия она не испытывала никогда.
Тело Ксении всё еще сотряслось от судорог оргазма, но желание ничуть не ослабло. Оно только еще больше усилилось, предвкушая сладостное проникновение. Она поддалась вперед, привлекая его к себе и накрывая рот в благодарном поцелуе. Ногами обхватив его за талию, и заставила вплотную прижаться к себе.
Движения Яшки были ритмичные и яростные. Он погружался вновь и вновь, принося с каждым движением все больше и больше удовольствия. Из его груди вырвалось сдавленное рычание, и Ксанка почувствовала, как он пульсирует внутри её тела.
А потом они молча лежали под стволом яблони, почти невесомо соприкасаясь головами. Наконец, Ксанка пришла в себя. Быстро привела в порядок причёску. Накинула на плечи шаль.
- Ты зачем сказал медсестре?- она не смогла выговорить слово жена и лишь смущённо ткнулась Яшке лбом в плечо.
- А разве это не так? Вот вернусь из госпиталя и мы поженимся. Или ты против?
- Не против, - Ксанка прижалась щекой к его груди и почувствовала,как его рука крепко стиснула её пальцы.
@темы: закончен, эротика, Неуловимые мстители, фанфики, романтика, Невысказанное, гэт, pwp
